Рон бесился, Рон орал, Рон негодовал, а потом Рон… сломался. Между ним и остальными Гриффиндорцами выросла стена отчуждения с прилипшей к нему намертво прозвищем «провокатор». К концу ноября на то, что некогда с легкой руки ныне покойного Дамблдора называлось «шалости», было покончено. Ученики занимались именно тем, чем и должны заниматься школьники, а именно учебой.

Глядя на потерянного Рона слизеринцы как-то через чур довольно улыбались. Не улыбался только не менее потерянный, чем Рон, Драко Малфой. Если раньше его сквайры были похожи на охрану, то сейчас было бы более точным определением к ним слово конвой.

- Все таки есть какая-то справедливость в нашей школе, - сказал я Нотту, присаживаясь рядом с ним в библиотеке, - я уж боялся, что мистер Малфой останется одиноким павшим лидером, но нет, наш староста и здесь не бросил соперника в одиночестве. Не могли бы Вы мне пояснить, мистер Нотт, с чего у представителей Вашего Дома такое довольство при взгляде на нашего, типа старосту?

Нотт немного помолчал после чего начал объяснения:

- Что вы знаете о посте старосты и преференциях им даруемых?

- Да в общем-то ничего, разве что, как по мне, на Вашем Доме выбирают самого породистого.

- Самого влиятельного чистокровного,- поправил меня Нотт.

- Знаешь, по соседству у меня старик живет, а у старика – бульдог, - не согласился я, - так вот, предков у него как бы не побольше чем у милейшего Драко, а мозгов точно больше, раз он с трех месяцев гадит строго в отведенных местах, в отличие от Малфоя.