progultchik - страдать будет - специально для тебя мой опус сверху.
"Открыв глаза, он обнаружил черную решетку, делившую пространство на светлые квадраты. Когда зрение адаптировалось, он догадался, что это обычная белая плитка.Винс разобрал множество надписей на русском, английском и китайском, в основном – матерных, сделанных распылителем или маркером.
В печень врезался тяжелый ботинок, и Винс с высоким кувырком отлетел в угол. Щека прижалась к холодной трубе, – он даже успел получить от этого удовольствие, но в следующую секунду живот принял новый удар, и Винс, скрючившись, бессильно заныл. Кроме грязного пола он увидел три кабинки с засорившимися унитазами и ряд писсуаров, один из которых был измазан кровью. В маленькое окошко под потолком проникал яркий дневной свет и ломался в прокуренном воздухе на отдельные лучи – голубые и серые.
Винса били в общественном туалете, били двое или трое, впрочем, это не имело особого значения, поскольку он уже не мог не то, что отмахнуться, но даже встать на четвереньки. Его били давно.
Он ни в чем перед ними не провинился, но парни в тяжелых ботинках имели на этот счет свое мнение, и их тоже можно было понять. И Винс их почти понимал. Они на него надеялись, они готовились, а он их подвел – по банальной причине: его и самого подвели.
Винса взяли за воротник и, приподняв, подтащили к стене. Он осоловело повел глазами и прочитал надпись:
«Помочимшись зело, радость обрете».
Слово «радость» стремительно приблизилось и влипло ему в лицо. На стене отпечаталась красная клякса, вроде тех, что показывают психиатры. Как кривая бабочка, отстраненно отметил Винс. Бабочка прилетела вновь и размазалась до целой птицы. Затем еще раз – и птица опять стала похожа на бабочку, но уже большую. Из всех запахов остался лишь запах крови.
Винса отпустили, но он не удержался и, скользя ладонями, съехал по кафелю. При этом он ударился подбородком о какой-то краник, и осколков во рту прибавилось.
Потом были еще удары – по спине и рукам, прикрывавшим лицо, – но удары не злые, не прицельные. Винс пинали, волохали по полу, макали в лужи – все это смахивало на школьное тисканье, унизительное, но неопасное. Кроме того, Винс уже терял сознание и надвигающееся небытие воспринимал как выходные после долгой трудовой недели. Словно сегодня была пятница, и он…
– Всем стоять! – донеся до Винса знакомый голос. – Стоять, падлы, хари в стену, грабли в гору! – скороговоркой пролаял Розйе-младший – Он мой."