То, что этот момент вызовет такую реакцию, было ясно сразу. Но он был написан и оставлен именно в том виде, в котором вы его прочли. Попробую объяснить, почему так, а не иначе.

Попытайтесь представить себе состояние женщины, у которой на руках умирает человек, которого она безнадёжно любит всю свою жизнь. Боль потери многократно усиливается от того, что она не смогла спасти своего пациента, будучи действительно хорошим врачом. Приплюсуйте сюда суеверную нотку ужаса, что она словно напророчила Северусу такой конец, когда попросила в маггловском храме о встрече с ним, чтобы он не захотел или не смог её оттолкнуть. Добавьте физическое и моральное истощение. После "шизы", нервного перенапряжения, бесплодных попыток спасти, после отдачи собственной жизненной силы и энергии, а самое главное - после обмена воспоминаниями и эмоционального самосожжения (иначе не назову). То, что она видит и чувствует, вызвано не только сильнейшим стрессом, но и проклятием последнего прикосновения, которое забирает её с собой. Смысл этого проклятия в том, что жертва впадает в такое состояние, что сама хочет уйти из жизни, воспринимая смерть как избавление, как благо и возможность последовать в посмертие за тем, кто дорог и любим. И все доводы разума, зовущего остаться, безжалостно отсекаются. Мэри должна была умереть. Этого не произошло только потому, что её буквально вытащил с того света зашедший в палату Руперт. Он сообразил, к счастью, что происходит, и сумел принять меры. Сама Мэри воспринимает своё спасение через призму того, что увидела в предсмертных галлюцинациях.

В финальной же сцене, когда Мэри разговаривает с магическим портретом Снейпа и находится в здравом рассудке, она говорит ему, что ей есть ради кого и ради чего жить. И первой же причиной называет свою дочь. Вас не удивил такой контраст? Повторю: в этой сцене героиня находится в трезвом рассудке, в то время как после смерти Снейпа она была на грани помешательства от потери и запредельной боли. Вспомните момент с пятнышком крови на стене. "Моё ИСТЕРЗАННОЕ сознание плывёт, когда я понимаю, что это твоя кровь".

Во время работы над текстом я как-то сказала своему соавтору, что мы с ним похожи на людей с большими чемоданами. Только в них не одежда, а наш собственный жизненный опыт. И вот на каждой сцене мы с ним открывали эти увесистые и потрёпанные чемоданы и доставали оттуда то, что испытали сами, или видели, или пережили. 96 очень разных и бурных лет на двоих — это немало, на мой взгляд. :)