Eterni

Если вы (ты?) настроены пообщаться серьёзно, то я с удовольствием. Вы ставите хорошие вопросы. Но тот, что относится к демонам, по-моему, из числа самых простых. Давайте попробую сформулировать, как я это вижу.

Представьте себе что-то такое, что для вас связано с силами творчества, созидания, со смыслом жизни и прочим в том же духе. Что-то, про что вам не хотелось бы, чтобы оно было уничтожено демонами. Я опишу иронически, чтобы снизить пафос, но вы внутри себя постарайтесь серьёзно. Вот, представьте, концертный зал, чёрный зеркальный пол, красные бархатные кулисы, на возвышении белый рояль и за ним (Дима Маликов -- зачёркнуто) прекрасная пианистка вдохновенно играет величественную мелодию. Не торопитесь говорить "да я вообще классику ненавижу", просто поищите в душе такое состояние, о котором вы могли бы воскликнуть "остановись, мгновенье, ты прекрасно" (помните, кто и в чьём обществе это произнёс, да?). Это пока просто наш сеттинг, мы писатель.

И теперь предположим, что мы хотим показать, как демон это уничтожает. Не клюквенно, а по серьёзному. Чтобы читателя правда проняло. Пойдём от простого к сложному. Самое простое -- это такой как бы демон-амбал. Хрясь -- занавес в лоскуты, рояль в щепки, пианистка в лужу. Ужасно (если хорошо описать), но бабушка Роуз сказала бы, что это не демон вовсе, а просто какая-то злая сущность, которую записали в демоны давным-давно, когда люди ещё хуже разбирались в классификации Иных, чем теперь. А на самом деле это, может быть, и вовсе гоблин средней руки.

Хорошо, повысим ставки. На арене Ур. Исчезает рояль, исчезает зал, исчезает пианистка. Не просто исчезают, уничтожается сама память о них, все следы существования, как будто ничего этого никогда не существовало. Не ужас, а ужас-ужас. Но всё-таки подумаем и о том, что даже в забвении как таковом человек нередко находил утешение.

А ещё страшнее можем? Пожалуй, можем. Музыка смолкает, с соседних кресел поднимаются люди (тут становится заметно, что у них нет лиц), они спокойно выходят на сцену, что-то буднично зачитывают, достают инструменты и очень деловито и буднично разбирают на детали сначала рояль, а потом пианистку. Делают они это так, что зритель (который остаётся жив) до конца своих дней при виде красного бархата (да что там, при любой мысли о музыке) будет видеть и слышать только эту сцену.

Страшно? Да. А ещё страшнее можем? Если подумать, то, пожалуй, есть куда расти. Мы описали варианты, условно говоря, с одной звёздочкой, с двумя и с тремя (с пятью, если постараться). А их может быть и двадцать, и тысяча. Нет предела совершенству. И вот ровно этим, по замыслу автора, заняты и юристы и все, кто ищет "мирного сосуществования" с демонами. Сами по себе демоны, неважно, пришли ли они из глубин пространства или времени, не очень тонко разбираются в людях и не знают, как сделать на двадцать звёздочек. И вот, получается, всякий, кто так или иначе ведёт с ними дела и тем самым позволяет им лучше узнать людей, самым этим фактом предаёт человеческий род и обрекает его на чрезвычайно изобретательные мучения.