А можно блошек показать?
Ойген ел, слушал Рабастана, отвечал *его — и с каждой секундой всё увереннее ощущал нормальность окружающего его мира.
Может быть, ему?
Ойген уже почти успокоился и, в ожидании чая, покуда Рабастан убирал со стола тарелки, бездумно уставился в мокрое от дождя окно, и с некоторым удивлением увидел толпящихся на их обычно тихой и пустынной улице замерших под зонтами и мокнущих просто *так.
Кого? Кажется, слово потерялось.
— Ага, — выражение лица Рабастана стало слегка снисходительным — так смотрит любящая родня на в очередной раз допустившего *привычную.
И тут тоже, кажется
Оглушённый, он просто стоял там, оглушённый *звон в своих ушах, и пытался как-то осознать, что то, что он уже почти решил считать порождением царства снов, было правдой.
А тут что-то со звоном.
Он пытался найти хоть какие-нибудь слова, чтобы объяснить всё сразу, но*, никак не мог преодолеть своей немоты.
А тут запятая прилипла лишняя.
Праздити!