Даже не знаю, считать ли этот монолог Алисы бредом - или всё-таки нет. Мне кажется, возможно и второе. Нервное перенапряжение, стресс, и тот момент, когда этот стресс вот-вот отпустит - Волдеморта-то уже нет - самый тяжёлый, момент, когда человек понимает, что может выдохнуть, и тогда всей тяжестью на него всё пережитое наваливается. Тут-то и истерики, и неврозы, и соматические заболевания...

Да, странно, что Алиса переживает смерть близнецов Пруэттов и не переживает смерть Лили и Джеймса. Но я могу найти этому объяснение - и не бредовое.

Помню свою первую реакцию на смерть человека, которого я давно не видела (а Лонгботтомы должны были долго не видеться с Поттерами). Смерть была ударом, я страстно надеялась, что человек выживет (рак был), но... первая реакция была: не верю, не может быть, и не поверю я в это никогда. И долго не могла осознать. Вот как будто никто не говорил, что он умер. И вот Алиса не верит, всеми силами отталкивает от себя мысль, что Поттеры мертвы. Она говорит себе и Фрэнку: дети должны оставаться в живых, и влюблённые должны оставаться в живых. Не принимает она эту реальность - защитная реакция психики, что ли.

А вот с братьями Пруэттами история другая: когда вчера разговаривали, а сегодня их уже нет на привычном месте, рядом, как всегда... впечатление иное. Смерть более осязаемая. И, кстати, именно в месте про Пруэттов я увидела щепотку надежды. Алиса рассказывает, как они мечтали про замысловатый фейерверк, а теперь их убили и никакого фейерверка уже не будет. Но мы-то знаем, что будут близнецы Уизли - и много-много фейерверков! Человек может умереть, но наследственность... если не в своих детях, то в племянниках продолжится жизнь.
Это было сильно.

И эти мечты, что война закончилась и её больше не будет никогда, или хотя бы ещё лет сто, - это так похоже на те настроения под конец Второй мировой, которые можно встретить в письмах, дневниках, прозе и поэзии тех времён... Да и в конце Первой мировой... недаром тогда прижились слова Герберта Уэллса - "война, которая покончит со всеми войнами". Не сбылось и не могло сбыться - но так хотелось в это верить!

Так что я не вижу в радужных и нереалистичных надеждах Алисы ничего странного и безумного. Ей хочется верить в лучшее, обычное дело.

Да и мирная жизнь, которую она рисует, кафе мадам Паддифут и кофе с маршмэллоу - ну а что в этом такого? Голодный мечтает о сытной еде, замёрзший - о горячей ванне или вовсе о жарких странах, а человек настрадавшийся и наглядевшийся на смерть и кровь мечтает о флаффе, как говорится. Особенно если этот человек - милая, семейная молодая женщина, какой мы здесь видим Алису. Опять же, такая знакомая до боли нота в этих мирных флаффных мечтах...

И, конечно, зная финал - читать грустно и больно, но... так надо.