А я все равно не доверяю этой горе-мамаше Кордуле. Она очень странно вела себя, рассказывая о гибели сына. Моргнула/заснула/ничего не слышала. И зачем бы ей называть так сына после того происшествия в поезде?
Или кота звали все-таки Баттлером, а кто-то внушил блаженной Патриции совсем другое и натравил ее на ребенка?