Здравствуйте.

Отзыв к главе "Далида", часть 1.

Дважды перечитывала эту главу, и все равно остается ощущение, когда не знаешь, что сказать после всего этого. Не хочется занимать ничью сторону, ни сторону Росауры, ни сторону Скримджера, а вместе с тем — состояние такое же, как у него, когда он, в конце главы, взглянул на Росауру: пожалуйста, хватит.

И все же.

Скримджер. Остается верен себе, своей почти полной невозмутимости (или мертвенности сердца, что не мешает Росауре, которая знает об этом, еще больше ранить его). Но верность эта не окончательная, он все-таки теряет над собой контроль. Благо, дама знала куда бить, и как будто мало уже боли и страданий от того, что произошло с Фрэнком и Алисой.
Есть стойкое ощущение того, что оба они, и Скримджер, и Росаура, окончательно слетели во тьму. И здесь бы найти из них двоих того, кто смог бы, пусть поздно, но, все же, остановить. И себя, и другого. Но, опять же, по мрачные ощущения, такой остановки нет. И все рушится. А, собственно, это чувство Росауры, что произошло что-то "непоправимое", и становится стоп-сигналом. Вот только стоило ли доходить до такого?
Но судить рационально о героях, конечно, легче. Между тем, обида, злость и гнев, и новый, "шакалий смех" Росауры — все это понятно. До какого-то момента (наверное, до того, как мы подробно наблюдаем ее в баре с Линдой) эти все эмоции и раненные чувства, обман или самообман, рухнувшие надежды, взаимная грубость, оскорбления и боль-боль-боль (есть куда ее еще насыпать?) находят и понимание, и даже оправдание. Но всему есть предел. Не хочу судить Росауру. Неизвестно, как поведешь себя сама в примерных обстоятельствах, и насколько твое личное, важное, затмит "общее", тоже не менее важное, страшное и горькое. И тем не менее, Скримджер во всем этом разгуле эмоций, во всех этих взаимных ссорах выглядит более выдержанным. Хочется апеллировать к нему, как к более взрослому и опытному, вот только опыта в личном (в долгую) у него не больше, чем у Росауры. И их взаимные упреки и оскорбления действуют отталкивающе. Сначала на таком жеманно-читательском уровне, мол, "некрасиво", но потом, с развитием событий, становится страшно от того, как глубоко и больно они взаимно ранят друг друга.
И потом, к концу главы, становится ясно, что ничем, кроме нового ужаса, такое напряжение и такая бесконечность взаимных упреков и горечи, окончиться не могла.
И, опять же. У Росауры в какой-то степени "есть" неравнодушные к ней люди: совершенно обаятельный, умный, красивый, со свое глубиной, "вдруг" выросший в очень привлекательного молодого человека сокурсник Барти, которому, правда, на мой личный вкус, ужасно не идет эта форма имени.
Есть и Регулус Блэк. Он хоть и Пожиратель, и темный, но здесь даже память о нем служит Росауре опорой. Хотя она использует воспоминание о той влюбленности по-своему, жестоко. И, конечно, Барлоу. И даже Сэвидж. По-своему, грязно и пошло, он составляет этот круг "поклонников" Росауры.
Скримджер, понятно, один.

Что до Барти, то мне кажется, или хочется, чтобы так казалось, что мысленное замечание Росауры о нем ("с ним безопасно"), может стать тем ключом, который проведет его, — как знать? — на "место" Скримджера. Безопасность, еще и в те времена — само по себе уже роскошество. А если она исходит от такого привлекательного Барти?.. До какой-то поры сочувствуешь Росауре, а потом, когда она в очередной раз колет Скримджера выпивкой, "вусмерть пьян", и позже, читая, наконец, газетную заметку о нем и журналисте, замечает, что "зрелище насилия глубоко покоробило ее", — перестаешь. В своей обиде Росаура переходит пределы. Так, что теперь вообще неясно, — вернется ли? Она сама? Скримджер?