Фанфик просто великолепен. За живое задел. Что такое, когда тебя разлюбили (а, может быть, не любили изначально), знаю не понаслышке. Испытано на себе.
Я узнала о своей сопернице вовсе не от любимого. Был порыв: сделать вид, что я ни сном, ни духом... Но!!! У меня были два примера перед глазами. Две моих двоюродных сестры. Одна годами прощала кобелирование мужа, хотя его пассии ей и письма писали, и по телефону гадости говорили. В конце концов он всё равно ушёл. Свою вторую дочку она родила одновременно с его новой женой. Потом она и письма с проклятиями ему посылала, и свечки в церкви за упокой ставила, и к колдунам ходила. Так и живёт до сих пор: любя и проклиная. А вторая моя двоюродная сестра простила только первый раз: то, что было до свадьбы. А потом выгнала. Любила так, что по вечерам с маленькой дочкой стояла около его дома, пока не погаснет свет в его окне. А потом вышла замуж, родила ещё четверых детей. Уже и внуки теперь пошли. На свадьбе их дочери её первый муж сказал, что другой такой женщины, как его первая жена, он так больше и не встретил. Это я теперь знаю. А тогда всё было так: одна прощала, другая - нет. Итог один: он всё равно с другой.
Я заставила себя пойти на откровенный разговор. Он признался, что любит ту женщину без памяти. Но со мной расставаться не хочет. И тогда я ушла от него сама. И письмо потом написала. Написала, что отпускаю, зла не держу. Смысла в продолжении отношений не вижу. Мне больно, но я благодарна за то, что было. Больно именно потому, что то, что было, было прекрасно. Боль пройдёт, а хорошая память останется.Он позвонил, попросил о встрече. Сказал, что письмо пришло в очень тяжёлое для него время. И ему стало легче.
Мы расстались. Навсегда. О том, что у меня от него осталась не только память, но и дочь, он так и не узнал. Нет, он знал, что У МЕНЯ есть дочка. Но считал её дочкой моего мужа. Почему я не сказала, что беременна? А смысл? Я знала, что своего ребёнка он не оставит. Но что это была бы за жизнь? А недавно я узнала, что он умер два года назад. Совсем молодой. Жить бы и жить.
Но Вашу Джинни я понимаю. Помню, как хотелось выть, написать: "Вернись, я согласна принять тебя на любых условиях. Только будь рядом". И я ещё помню, каких сил мне стоило такого письма не написать.
Сейчас я не понимаю, как я смогла удержать себя от такого шага. Очевидно,юношеский максимализм помог: мне тогда только что исполнилось восемнадцать.
А лучше всего выразила это состояние Марина Цветаева: "Мой, милый, что тебе я сделала?..."