Заливистый пугающий утробный гогот, от которого у Озая зашлось сердце, а в груди проснулись фантомные боли, что так навязчиво мучили его после ранения Зуко.
Азула не могла уйти от ощущения, что отец где-то здесь, среди присутствующих, что он блюдет каждое ее действие, что он слышит каждую ее мысль, что он все неустанно знает.
Утром спрашиваю: Плюха, ты завтракала?.
Она: Мря.
Я ей: И чего тогда пришла?
Она: Мряк-мя.
Понятное дело, жалуется, что корм невкусный и мало.
Даша: Плюшка, привет!
Кошка смотрит на неё молча с мордой кошки...