Когда серые воды становятся пустотой,
Я иду по камням, принесенным со дна залива.
Если в жизни вообще есть момент, чтобы быть счастливым —
Я отдал бы его, чтоб немного побыть с тобой.
Этот север еще не наносит в глаза песок
Белый, блеклый, как еле пробившие небо звезды.
Если в жизни вообще есть момент, где не так уж поздно
Это значит — мы встретимся. В книжице записной
Есть сто сорок страниц, где нельзя написать ни слова.
И любая каракуля там повергает в шок,
Ни поэму не вытерпеть, ни начеркать стишок.
Значит мы не готовы, конечно же, не готовы.
Этот север еще временами ласкает взгляд
Голубыми цветами у илистых водоемов.
Если есть вообще смысл немного побыть вдвоем —
Это те разговоры, которыми потоплять
Валуны в небесах — как клубничины в молоке
Поднимать все вокруг на невиданные высоты.
Сколько мне остается еще бесконечных сотен
Под ногами камней, сколько песен на языке?
Когда серое небо, темнеет и лезет ниже,
Я иду по камням, принесенным из пустоты.
Пустота в меня смотрит, но кажется, будто — ты.
Словно кроме тебя я вообще ничего не вижу.
Я прекрасно понимаю, что никто не обязан вечно соглашаться со мной только потому, что когда-то сыграл персонажа, которого я создала. Такая мысль столь же нелепа, как если бы я сегодня сверялась со своим начальником двадцатилетней давности, чтобы узнать, какие взгляды мне теперь положено иметь.
Эмма Уотсон и её коллеги имеют полное право придерживаться идеологии гендерной идентичности. Эти убеждения защищены законом, и я ни в коем случае не хотела бы, чтобы кто-либо из них подвергался угрозам увольнения, насилию или смерти из-за этого.
Однако Эмма и Дэн особенно ясно дали понять за последние годы, что считают нашу бывшую профессиональную связь основанием — более того, обязанностью — публично критиковать меня и мои взгляды. Спустя годы после окончания съёмок «Поттера» они продолжают вести себя как неофициальные представители мира, который придумала я.
Когда знаешь людей с их десяти лет, трудно избавиться от чувства определённой заботы. До недавнего времени я всё ещё видела в них детей, которых приходилось мягко подбадривать, чтобы они выговорили свои реплики на огромной и пугающей съёмочной площадке. В течение последних лет я многократно отказывалась комментировать Эмму в разговорах с журналистами — в частности, во время работы над «Судебными процессами Джоан Роулинг». Ирония в том, что я прямо сказала продюсерам: не хочу, чтобы мои слова стали поводом для травли Эммы.
Телеведущий в приложенном фрагменте напоминает о речи Эммы «все ведьмы», и, по правде говоря, это стало переломным моментом для меня. Но куда больнее самой речи оказалось её последствие. Эмма попросила кого-то передать мне записку, написанную от руки, с единственной строкой: «Мне так жаль, что тебе приходится через это проходить» (у неё есть мой номер телефона). Это было в тот период, когда поток угроз убийством, изнасилованием и пытками достиг пика, когда меры моей личной безопасности пришлось серьёзно ужесточить, а я постоянно тревожилась за свою семью. Эмма публично подлила масла в огонь, а затем решила, что одной фразой заботы убедит меня в своей доброте и сочувствии.
Как и многие люди, никогда не знавшие взрослой жизни без подушки из богатства и славы, Эмма даже не осознаёт, насколько она далека от реальности. Ей никогда не понадобится ночлежка. Она не окажется в общей палате государственной больницы. Сомневаюсь, что она бывала в примерочной на главной улице после детства. Её «общественный туалет» — это отдельная кабинка с охранником у двери. Приходилось ли ей когда-нибудь раздеваться в новоявленной «смешанной» раздевалке в муниципальном бассейне? Нуждаться в государственном кризисном центре для жертв изнасилования, который отказывается гарантировать полностью женскую помощь? Делить камеру с мужчиной-насильником, идентифицировавшим себя как женщину?
В четырнадцать лет я не была миллионершей. Я жила в нищете, когда писала книгу, сделавшую Эмму знаменитой. Поэтому я знаю из собственного опыта, что значит для женщин и девочек без привилегий разрушение их прав, в котором Эмма так усердно участвует.
Величайшая ирония в том, что если бы Эмма в своём недавнем интервью не заявила, что «любит и ценит» меня — перемена тона, которую я, честно говоря, связываю с тем, что заметила: модный хор всеобщего осуждения звучит уже не так громко, — я, возможно, так и не решилась бы на такую откровенность.
Взрослые не могут ожидать, что им удастся одновременно прижаться к движению активистов, регулярно призывающему к убийству их подруги, и сохранять при этом право на любовь этой подруги, словно она им мать. Эмма вправе не соглашаться со мной и даже публично обсуждать свои чувства ко мне. Но и у меня есть то же право, и я наконец решила им воспользоваться.
Из X Джоан Роулинг.
(c)Pikabu m.pikabu.ru/story/_132...
Я иду по камням, принесенным со дна залива.
Если в жизни вообще есть момент, чтобы быть счастливым —
Я отдал бы его, чтоб немного побыть с тобой.
Этот север еще не наносит в глаза песок
Белый, блеклый, как еле пробившие небо звезды.
Если в жизни вообще есть момент, где не так уж поздно
Это значит — мы встретимся. В книжице записной
Есть сто сорок страниц, где нельзя написать ни слова.
И любая каракуля там повергает в шок,
Ни поэму не вытерпеть, ни начеркать стишок.
Значит мы не готовы, конечно же, не готовы.
Этот север еще временами ласкает взгляд
Голубыми цветами у илистых водоемов.
Если есть вообще смысл немного побыть вдвоем —
Это те разговоры, которыми потоплять
Валуны в небесах — как клубничины в молоке
Поднимать все вокруг на невиданные высоты.
Сколько мне остается еще бесконечных сотен
Под ногами камней, сколько песен на языке?
Когда серое небо, темнеет и лезет ниже,
Я иду по камням, принесенным из пустоты.
Пустота в меня смотрит, но кажется, будто — ты.
Словно кроме тебя я вообще ничего не вижу.
© Знаменосец Ирза
Пронзительно-щемящий Ланьцест в самое сердечко, вспарывающий грудину тонким острым ножом на грани боли и удовольствия.