Комментарии «Летучий корабль» (слэш)

«Летучий корабль» хронологически обрамлен рассказами «Ассасин» и «Живой». У них общая предпосылка: ни из чего не вытекает, будто гибель Темного Лорда автоматически означает поражение его сторонников. А тем более — победу над злом. Да и сами представления Гарри и его друзей о зле — из чего он складывались до сих пор? «Я должен стать аврором, потому что они борются со злом, потому что аврором был и мой папа»?
После победы оказывается, что прекрасный новый мир — вовсе не такой уж и новый. И авроры, еще вчера умиравшие за торжество Добра с большой буквы, сегодня должны умирать, защищая награбленное победителями добро (с буквы маленькой).
А Гарри и Рон выросли на увещеваниях Альбуса. И кидаются в бой не задумываясь. «Разве мир спасают по правилам?»
Увы, Гермиона лучше друзей понимает, в каких случаях можно безнаказанно попирать «правила»: «Разве ты не видишь разницы? За тобой стоял Дамблдор».
Рушится брак Гарри, потому что его жена «выходила замуж за героя» — но не за борца со Злом, а за успешного (!) победителя. Так же рушится и его старое представление о клане Уизли как об идеале Семьи. Оказалось, что мир делится как-то иначе: людей связывают и разделяют не убеждения, не партии и даже не семьи.
— Ты уверена, что это наш мир, Гермиона?
Упорно возникает мотив предательства близких: Джинни отрекается от мужа, Артур Уизли и отец Маркуса Флинта — от своих сыновей… точно так же, как в каноне это сделал Барти Крауч-старший. В минувшей войне они были в разных лагерях, но в итоге это оказывается несущественным. Все зависит от человека. Кто-то будет кричать: «ты мне не сын!» — а кто-то скажет:
— Я хочу, чтобы ты знал: я была, есть и останусь твоим другом, даже если ты действительно надумаешь свергать правительство или грабить имения. Мне наплевать.
Поэтому Гарри так болезненно реагирует на «отступничество» Довилля. Казалось бы, с точки зрения Общего Блага, которое его учили чтить, действия Довилля вполне оправданы: он не может пожертвовать планами и надеждами своей партии ради личного увлечения.
Довилль, конечно, не имеет права подвести своих товарищей. Увы, для Гарри это уже ничего не меняет: он — в который раз! — должен принести себя в жертву. Только вот идея «общего блага» его больше не поддерживает: оно оказалось фикцией. А что до судьбы героя после битвы...
— Герои… они не стоят в очереди в лавке, не ходят на работу, не женятся и не рожают детей…
Эта реплика выглядит как спор с образом «канонного» Гарри, благополучно встроившегося именно в такое будничное счастье. Гарри из «Летучего корабля» обладает куда более травмирующим опытом. Даже уход в будни оборачивается для него полноценным бегством — в чужой мир магглов.
Но как бы банально это ни звучало, Гарри не может уйти от себя. Ни от своей любви (иначе это был бы уже не Гарри), ни от своего истинного призвания, которому суждено в конце концов открыться.
И здесь, как и в каноне, тоже все будет хорошо… но совсем по-другому. Не случайно история завершается образом ожившей мечты:
«И мы взмываем в воздух, расталкивая бортами облака».