Комментарии «Летучий корабль» (слэш)

Что же.. столько лет не писала комментарии к фанфикшену, но вот решила вернуться, от тоски, скорее всего, соскучилась, как по старому другу. освоила этот сайт и начала копить собственную коллекцию..некоторое время обходила Корабль стороной, несмотря на многочисленные рекомендации..боялась, наверно) когда видишь столь объёмный кусок эпоса с богатой историей и подарками благодарных читателей, понимаешь, что это изменит тебя после прочтения. Иначе никак. Не думала, что изменит настолько. Боялась конца до слез, тянула, как могла. Прожила эмоции Гарри от и до, хотя нет, не рыдала над его окроваленным телом и не заливалась слезами умиления в сценах нежности..это было непростое чтение, требующее порой передышек и пару сигарет. И осознание горечи, что копится внутри. Потому что это не сказка, нет, сама жизнь вплетена между строк Вашего Корабля. Не знаю, может он так вовремя встретился мне.. мы все ищем свою магию. Особенно сейчас, когда так часто не видишь, не можешь ощутить своего места, своего дела в мире, я уж не говорю о своём человеке - это на уровне сказки. Я могла бы написать восторженный отзыв с миллионом благодарностей Вам, Автор, но мне бы хотелось просто сказать - Ваш Корабль останется в сердце. И мне кажется, он действительно волшебный)я никогда не любила пиратскую романтику, а теперь вкусила всю прелесть солёных ветров свободы, хоть и не наяву. Теперь только на море. И может я фантазерка, но я верю, что Корабль поможет и мне найти свою магию, которую я так долго в последнее время ищу.. Мне бы хотелось узнать, с какими же на самом деле целями Вы создавали это, и я буду благодарна просто за ответ. Я благодарю Вас от всего сердца за этот мир и за эту надежду.

BlackMarta
Боже, как восхитительно Вы все расписали. Хотелось бы и мне вставить свои копейки)
Лично для меня предупреждение о сексуальном насилии не оправдалось в той злосчастной 26 главе. Скорей я ждала этого момента (считайте, кем хотите). И я не буду долго расписывать то количество прочитанных мною жестоких фанфиков о садистах/мазохистах и сравнивать с ЛК, потому что здесь этого нет. Во-первых, насилие было фактически только моральным. Физически он сделал все, чтобы оградить своего мальчика от боли. И я не собираюсь защищать Довилля, но в ситуации и положении, в которых он на тот момент находился, а точнее, поставил себя сам, он сделал все, чтобы не один раз спасти Гарри жизнь, включая акт избиения на поединке.
Этот человек после всех испытаний так долго и умело закрывал свои эмоции и сознание не только ото всех окружающих, но и от самого себя. Когда Гарри попал наконец ему в руки, он был растерян, и оттого зол, он не знал, как ему вести себя, а самое главное, он даже не мог надеяться на ответные чувства. Для него было естественным вести себя в своей обычной манере, это своего рода защита от этих своих чувств, которые он взращивал в себе 6 лет, но все равно не мог принять. Думаю, реакция Гарри все же удивила его, но он решил играть до конца. Да и навряд ли он мог тогда остановиться, в такой момент, как сказала rain_dog, человек может потерять контроль, а он, Довилль, именно человек, не идеально прорисованный образ. Да и Гарри в этой главе сделал все, чтобы наконец спровоцировать пирата, пусть он видел это как защиту, лично мне хочется думать, что его подсознание решило вырваться на свободу) Да, согласна, на тот момент с обеих сторон был акт выброса лишь долго сдерживаемого желания, но желания, вызванного чувствами, которые оба хоронили в себе, сколько могли, даже после этих солнечных каникул, своего рода, сердечного камин аута. Хотя друг другу они до конца так и не открылись, лишь телами, а читать язык тел тогда еще не научились, поэтому вполне логичны и дальнейшие их действия. Довилль, уверенный лишь в том, что полюбить его мог бы только сумасшедший и этого он априори не заслужил(это также объясняет 26 главу и подтверждается его мыслями в момент, когда он находит Гарри "подумал, что, видимо, черти в суматохе потеряли мой список грехов"), решил не рисковать ради своей химеры достигнутыми на почве пиратства успехами и добиться хотя бы политических целей. И он идет вперед, почти не оступаясь (вспоминаем сцену в Министерстве), твердыми шагами до тех пор, пока Гарри не придумывает единственный возможный способ обратить на себя внимание.

Гарри. После внезапного глотка живых новых эмоций, ощущений, которые больше похожи на сказку, полученных от человека, которого он привык видеть лишь в роли мучителя еще с пубертатного возраста, он вполне логичным для себя образом зарывается в сомнения, комплексует, даже не пытается пойти навстречу своим сказкам, но решает нанести максимально травматичный удар, и угадывает, хоть и бессознательно. Сбежав, продолжает комплексовать, при этом чахнет над своими воспоминаниями аки над сундуком с драгоценностями, после чего занимается тотальным и равномерным самоуничижением. Возможно, в эти строках улавливается мой негатив, но это лишь оттого, что такое поведение я не раз наблюдала и у себя.
Много лишнего, наверно, написала, потеряла контроль) Пожалуюсь, ЛК прочитала не так давно, уже немного отпустило, но обсудить не с кем, окружающие, естественно, только из вежливости выслушивают мой наспех слепленный пересказ. Тяжко.
В общем, на сцену насилия в 26 главе, особенно с высоты прочитанных 57, я смотрю скорее с улыбкой, как и на все дальнейшие попытки героев уйти от самих себя. Для меня это было проявлением любви, которая тогда иначе не могла проявиться. И вспомним, уже на следующий день, неудавшийся суицид и последующая истерика Гарри наконец растопили сердце пирата, он увидел перед собой уже не дерзкого мальчишку, который, видимо, из ненависти провоцирует его, а того самого робкого, хрупкого мальчика, которого он на протяжении лет защищал.
Беда лишь в том, что мы привыкаем к несправедливости, к бесчестным законам,к неоправданно жестокому отношению в детстве, к тому, что никто не любит, а значит, не может, и обычному человеку в нашей действительности так же трудно поверить в искреннее чувство, как и суровому лорду Довиллю. Я сужу по себе, прошу прощения у тех, у кого все в порядке) Именно поэтому ЛК открылся мне не просто прекрасной книгой, а чем-то очень близким и больным. Для Довилля намного болезненней и опаснее было проявление нежности, чем наоборот, и он оставался верен своей манере: жестокости, колючести, холодным язвительным фразам, вплоть до самой капитуляции перед тем самым чувством, которому подвластно все. И за это я его, вместе с Гарри, простила.