Саске даже не спрашивал себя, почему подставлялся настойчивым рукам, расстёгивающим молнию на его штанах. Почему так громко дышал, позволяя чужим пальцам медленно оглаживать острый подбородок, изучая. Почему его сердце так предательски громко стучало, когда под натиском горячих губ, прихватывающих влажные от слюны соски, вся кожа покрывалась мурашками.
Может, он вообще не думал в такие моменты?