Вынужденный брак, или как это бывает на самом деле.
Часть 6.

Родольфус Лестрейндж быстро перегнулся через край кровати и его вырвало. Гермиона, отдёрнув руку, натянула на себя одеяло и отодвинулась от него к самому краю кровати, глядя на вздрагивающую спину своего… ну уж нет – никакого не мужа! Просто – спину Родольфуса Лестрейнджа – с неприкрытым и омерзением и яростью. Нет, она понимала, конечно, что в нынешней ситуации должна радоваться подобному отношению – но почему-то вместо этого Гермиона чувствовала себя оскорблённой.
- Сочувствую, - отвратительно-сладко проговорила она. – Вот теперь я действительно понимаю, почему вы были…
Брошенное в неё Силенцио она отбить не смогла – просто потому, что совершенно такого не ожидала. На то, чтобы выхватить из-под подушки свою палочку, у неё ушло полсекунды, но Родольфус уже сидел, обернувшись к ней, с совершенно белым, до зелени, лицом, и, снимая заклятье, очень устало, но твёрдо сказал:
- Прошу вас, отложите оскорбления на потом. Было бы верхом глупости и безрассудства сейчас, - подчеркнул он голосом, - говорить что-то подобное.
Гермиона немного судорожно кивнула, уже сама ругая себя. Всё ведь складывалось как нельзя лучше – а высказать ему всё, что захочет, она ещё успеет.
- Мне правда жаль, - абсолютно неискренне сказала она.
- Мне не следовало так много пить этим вечером, - кивнул он, взмахом палочки убирая всю грязь с простыней и ковра. – Простите меня – я оставлю вас ненадолго.
- Да, разумеется, - кивнула она, даже в нынешнем своём состоянии отдавая должное его выдержке.
Впрочем, это всё равно ничего не меняло. Понимать, что мужчине до такой степени отвратительно её интимное прикосновение, было и противно, и до горьких, обжигающих слёз обидно. Смахнув их, Гермиона всхлипнула, встала и, решительно пройдя в ванную комнату, тщательно вымыла руки, а затем и умылась ледяной водой, растерев затем кисти и лицо полотенцем докрасна. А затем, вернувшись в комнату, села на кровать и, завернувшись в одеяло, принялась анализировать свои чувства. Она должна была радоваться происходящему – всё ведь складывалось как нельзя лучше, а ведь она боялась, что мужская природа в Лестрейндже всё-таки возьмёт вверх и придётся как-то его… окорачивать, а на деле он продемонстрировал этой самой родовой магии своё отвращение более чем наглядно – но вместо этого Гермионе было обидно. И то, что она ни капли не хотела бы какого-то иного исхода, ничего не меняло.
Впрочем, Родольфусу было, в каком-то смысле, не легче – но если Гермиону мучила оскорблённая женская гордость, то его сжигал стыд. Опозориться до такой степени, показав себя слабым и нервным мальчишкой, а не мужчиной – ему в даже в Азкабане подобного не мерещилось. Он тоже отправился в душ – и, вымывшись, тщательно прополоскав рот и горло и вычистив зубы, мрачно уставился на себя в зеркало. Отразившееся в нём бледное и откровенно измученное лицо вызвало у Родольфуса злую усмешку, и он, хлопнув дверью, вернулся в свою комнату и, одевшись, отправился побродить по берегу и успокоиться.
Там его и нашёл Рабастан – сидящим у самой воды и меланхолично следящим, как кончики волн лижут носки его тяжёлых сапог. Присев рядом, младший брат какое-то время молчал, а затем спросил осторожно:
- Так плохо?
- Желаешь знать, что случилось? – холодно поинтересовался Родольфус.
- Нет, если не хочешь, - мягко проговорил Рабастан. – Но мне как-то страшно.
- Напрасно, - дёрнул плечом Родольфус. – Думаю, я продемонстрировал нашим прОклятым предкам достаточно убедительное доказательство того, что эта женщина мне никак не подходит. Хотел бы я всё-таки знал, кто это придумал, - вздохнул он с горечью.
- Можно поискать в хрониках… или, - оживился Рабастан, - у портретов спросить. Наверняка ведь кто-нибудь знает.
- А ты ведь прав, - медленно проговорил Родольфус. – Я даже знаю, с кого начать, - он сощурился и стал похож на охотящуюся хищную птицу. – Ладно, идём, - он поднялся, оперевшись о плечо брата и протянув ему руку, за которую тот схватился, вставая. – Надо сегодня завершить это безобразие, - он тяжело вздохнул и начал молча подниматься к замку.
…Гермиона почти задремала, когда звук открывшейся двери заставил её встряхнуться. Вошедший Родольфус очень вежливо произнёс:
- Доброй ночи. Ещё раз прошу простить мне сей безобразный инцидент – с моей стороны было абсолютно недопустимой неосторожностью столько выпить за ужином. Виноват, - он сел на край кровати и коротко склонил голову.
- Бывает, - насмешливо проговорила Гермиона. – Сочувствую. От всего сердца, - проговорила она безжалостно и приподняла край одеяла. – Продолжим?
- Конечно, - он скинул мантию и лёг рядом с Гермионой.
Его тело было прохладным, а пальцы, которыми он вновь направил её руку под одеялом, просто холодными, но в остальном всё прошло ровно так же – разве что закончили они, на сей раз, безо всяких эксцессов: он просто остановил её в какой-то момент неожиданно мягким:
- Я думаю, нам стоит прерваться и попробовать ещё раз чуть попозже.
- Как скажете, - Гермиона отдёрнула руку и, резко встав, демонстративно направилась в ванную, хлопнув дверью.
Когда она вернулась, в комнате уже никого не было, и ей удалось даже немного поспать перед третьим появлением Лестрейнджа. Тот выглядел почему-то очень измученным, но её его вид только порадовал – и она, поддавшись детскому желанию похулиганить, мило улыбнулась ему и озабоченно поинтересовалась:
- Возможно, для верности вам стоит попробовать убрать рубашку?
Он скрипнул зубами и бросил на неё взгляд, который мгновенно напомнил ей, что он – не просто какой-то мужчина, у которого явные проблемы с потенцией, а тот самый Родольфус Лестрейндж, имя которого много лет наводило ужас на жителей Волшебной Британии. Она тут же пожалела о своей шутке, но он, к счастью, прикрыл глаза и ответил:
- Как вам будет угодно, миледи. Вы знаете – я весь в ваших руках.
Кончики его губ слегка дрогнули, и Гермиона вынуждена была признать этот ответ удачным. Соблазн отомстить за… да за всё был невероятно велик – но дело было действительно нужно доделать, и хоркрукс из сейфа следовало извлечь, и она, стиснув зубы, опять начала мять в руке мягкую и весьма напоминающую ей любимые мамины сардельки плоть. Сравнение это её захватило – она задумалась вдруг о том, что ведь волшебницы наверняка занимаются мастурбацией, однако она ни разу не видела ни на Диагон-элле, ни у подружек по комнате ни подходящих журналов, ни, тем более, нужных приспособлений. В принципе, размышляла она, учитывая трансфигурацию, в этом и вправду нет особой необходимости – заодно всегда можешь сделать себе в точности то, что хочется, идеально подогнав под свои нужды толщину и размер. И как было бы забавно и вправду, допустим, трансфигурировать какую-нибудь сардельку – а потом вернуть её назад, но при этом что-то напутать с заклинаниями так, что при варке она вновь приобрела бы вид…
Её размышления прервал голос Лестрейнджа:
- Боюсь, всё это бесполезно, мадам.
Она обернулась к нему – и встретила его изумлённый и сбитый с толку взгляд.
- Конечно, - весело сказала она, убирая, наконец, уставшую руку. – Что вы так смотрите?
- Могу я спросить? – помолчав, сказал он.
- Рискните, - она села, демонстративно держа свою правую руку на весу.
- Чему вы сейчас улыбаетесь? – спросил он, тоже садясь.
- Своим мыслям, - честно сказала она, продолжая весело его разглядывать.
- Могу я спросить, о чём же вы думали? – помолчав, спросил он.
- О трансфигурации, - не менее честно ответила Гермиона, вставая и стягивая за собой одеяло. – Доброй ночи – и завтрак в девять, я правильно помню? – спросила она, даже не потрудившись обернуться.
- Правильно, - услышала она данный исключительно вежливым тоном ответ.
***
И пока Гермиона в прекрасном настроении в очередной раз мыла руки, а затем сладко спала, Родольфус был в бешенстве. От его чувства вины за пусть невольное, но всё-таки оскорбление своей недосупруги не осталось сейчас и следа. Она смеялась над ним! Эта… магглорождённая дрянь просто над ним смеялась! В ярости он пронёсся по коридорам и, спустившись в главный зал, освещённый сейчас лишь светящий в высокие узкие окна луной, прокричал:
- Я хочу знать, кому из вас пришла в голову мысль о непременной консуммации брака – и на кой драккл вам это понадобилось! – он огляделся, поворачиваясь вокруг своей оси. Портреты проснулись и теперь смотрели на него весьма осуждающе, но сейчас ему до их осуждения не был никакого дела. – И я хочу знать, кому и, главное, почему пришла в голову дикая мысль о запрете разводов!
- Разводы, молодой человек, у нас разрешены, - раздражённо проговорил высокий худощавый мужчина с узким носом с горбинкой, у которого из-под мантии выглядывала маггловская кольчуга. – Вам будет полезно изучить наш семейный кодекс получше.
- Да что вы? – издевательски воскликнул Лестрейндж. – Если это «разрешены», то я – мантикора! – он схватил оставленный им же несколько часов назад на столе фолиант и, швырнув его через весь зал, попал прямиком в камин – по счастью, потухший. – Того бы, кто это выдумал – да на моё место!
- А что вас, собственно, молодой человек, не устраивает? – поинтересовался пожилой волшебник в даже на вид уютной сине-фиолетовой бархатной мантии.
- В жене или в ситуации в целом? – ехидно поинтересовался Родольфус.
- С ситуацией, в целом, понятно, - добродушно отозвался портрет. – Но девушка…
- Вы её видели? – устало спросил Родольфус.
- Видел, конечно, - кивнул портрет. – По-моему, очаровательная юная леди – хотя, конечно, манеры… но после вашей первой жены, должен сказать…
- Она грязнокровка! – рявкнул не имеющий ни малейшей причины сейчас сдерживаться Родольфус – тем более что лет двести назад, как раз когда писали этот портрет, подобное слово даже не относилось к ругательствам, насколько он знал.
- Ну, что ж поделать, - развёл руками портрет. – Зато свежая кровь в семью… право слово, вам давно пора завести наследника, и поскольку предыдущая ваша супруга...
Остальные портреты, как ни странно, закивали согласно, и Родольфус, сощурившись, вдруг сказал медленно:
- А я вас, пожалуй, сейчас все сожгу. Поступлю хоть раз в жизни как настоящий Лестрейндж: так, как мне самому захочется. Не задумываясь о последствиях, - он взмахнул палочкой, зажигая один из висящих на стенах факелов, и с очень задумчивым видом отлевитировал его к портрету. Нарисованный на нём волшебник попятился и с заметным испугом проговорил:
- Это крайне неразумно, молодой человек, и…
- Когда это Лестрейнджи были разумными? – с крайним удивлением поинтересовался у него Родольфус, поднося факел настолько близко, что на покрывающем холст лаке начали появляться крошечные пузырьки. – Не припомню ничего подобного ни в девизе, ни в истории нашего рода. А уж если почитать кодекс…
- Не надо, - очень тихо, но твёрдо проговорил вдруг невесть когда и откуда взявшийся Рабастан. – Руди, пожалуйста.
Он мягко накрыл его руку своей и, забрав у враз ослабевшего брата палочку, вернул факел на место и, отведя Родольфуса к столу, усадил его на стул и встал рядом, обнимая его за плечи. Тот вдруг очень устало и тяжело вздохнул и замер, уткнувшись лицом ему в грудь.
- Если б ты знал, как я устал от всего этого, - пробормотал он наконец. – Я так надеялся, что всё закончилось, когда Лорд умер… и вот такая нелепость… мы же всё так хорошо продумали, - он глубоко и обречённо вздохнул.
- Знаю, - отозвался Рабастан, тихо погладив его по волосам. – Расскажи, что случилось.
- Да сам не знаю, - признал Родольфус, с некоторым трудом поднимая голову и глядя на брата снизу вверх. – Глупость, вообще-то… если подумать. Когда мы… закончили в третий раз, эта девчонка смеялась. Мне в лицо, - добавил он, растирая его ладонями. – И это… я догадываюсь, что она думает. Какая, вроде бы, разница, - он попытался усмехнуться, - но… Басти, - он покачал головой. – Не представляю, как я не свернул её шею. Ей-Мерлин, мне мало что в жизни далось с таким усилием.
- Ну и молодец, что не свернул, - слегка улыбнулся Рабастан. – С одной стороны, проблему с хоркруксом бы это решило – но с другой, боюсь…
- Да и с другой тоже, - усмехнулся Родольфус. – Меня посадили бы за убийство – это вполне, полагаю, удовлетворило бы и Поттера, и Уизли – а ты бы спокойно женился и продолжил бы род. Не важно же, кто из нас.
- Дурак, - вздохнул Рабастан, садясь рядом с ним.
- Знаешь, - помолчав, ответил ему Родольфус, - судя по тому, что я прочитал в наших хрониках, это семейное качество.

#зарисовки
#ГП
#упрт
#Вынужденный_брак
#Вынужденный_брак
#трагикомедия
#юмор