#сублимация

Ты называл меня Ал. От Аллен. Это была такая игра: ты всегда в роли старшего, смелого, опытного, а я — Гарри Поттер из «Гарри & Северус», Аллен Гинсберг из «Аллен & Люсьен». Мне нравилось быть ведомой, потому что мне это случалось нечасто, а тебе... не знаю, что нравилось тебе. Ты говорил, что моя способность увлекаться, восхищаться, гореть. По Керуаку — это ты тоже говорил. Ты звал меня Чубчик и, наверное, это было лучшее моё прозвище. Самое подходящее. Помнишь? «Потому что делает серьёзный вид, а на голове-то всё равно чубчик». От этого всегда делалось ужасно тепло. И хотелось потереться щекой о плечо. Это тебе тоже, кажется, во мне нравилось. Ты говорил. Я помню.

Я очень по тебе скучаю, часто. Ни один человек после тебя (даже из тех, что в отличии от тебя были на расстоянии вытянутой руки, и из тех кто говорил, что я красива, и из тех, кто целовал меня) не заставлял меня так улыбаться внезапной схожести, шуточным перебранкам, новой музыке. Мир через призму тебя был ярок и до тошноты нов — помнишь первые недели нашего общения? Я ничего не могла делать. У меня всегда так — тело слишком остро реагирует на переживания души.

Я до сих пор считаю, что ты поступил с нами нечестно. Ты сказал мне, прощаясь: «До тебя я чувствовал себя брошенным, растерзанным, бесполезным. После тебя и всего, что ты мне дал, во мне все зажило. И вместо всего, что было, есть теперь чувство уверенности, что то, что конечно, не всегда болит. Что оно может продолжать светиться. Ты — глоток свежего воздуха. An oasis in a wasteland. Лимонное мороженое с сиропом, Аллен. Именно эта история». Ты сказал это, и всё закончилось. Ты сказал: «Ты бессердечный засранец, который оставляет меня у залатанного корыта и с полной банкой золотых рыбок, но без себя».

Но я ещё здесь. А ты — нет. Тебя со мной нет.
Ты съел моих сраных золотых рыбок.
И разбил моё корыто.

Я скучаю.