Он кружил в пустых коридорах чужого сна, и коридоры гулко разносили звуки. Мерные шаги. Медленный звук лезвий, касающихся стены. Зловещие смешки и бормотание под нос — сейча-а-ас, сейчас попадется в его сети очередная несчастная, испуганная жертва…
— Ух ты! — грохнуло над ухом. Фредди присел.
— Ух ты! — с энтузиазмом продолжила несчастная, испуганная жертва. — Точь-в-точь семинария наша. Точно, и коридоры зеленой краской покрашены.
...
Крюггер вдруг вспомнил это земное ощущение — когда покушал селедочки с молочком.
В вялой попытке защититься от дружелюбия, он выставил вперед лезвия и выдал свою самую маньячную ухмылку на обожженной физиономии.
Гость усмешки не увидел, а лезвия рассмотрел внимательно.
— Ага, — сказал после этого. — Это ты Росомаху… да? Прихожанка одна жаловалась, что у нее внук — этот, косплейщик. Из кастрюли шлем для Вейдера делал — так всё пытался кастрюлю кремом для обуви закрасить. Потом еще дырки для глаз проковыривал… Потом еще застрял там. Или ты там… другого кого? Я грешным делом не разбираюсь.
Фредди определился со своими намерениями и двинул подальше от бедной, испуганной жертвы, уныло скребя когтями стену.