Мако-Теи родился и вырос в Тире. Как и его мать, и, наверное, мать его матери. С малых лет он работал на плантациях соленого риса: просыпался ранним утром вместе с другими рабочими, кормил хозяйскую скотину, присматривал за посевами, собирал урожай. Иногда он делал что-нибудь не так, как хотел хозяин, и тогда спать ночью ему приходилось в неудобной позе: спина и бока горели, помнили каждый удар хлыста.

Тогда его еще звали Зовущим-Солнце — за якобы ярко-желтый цвет неба. Ему об этом часто говорили, но сам он, разумеется, не мог заглянуть себе в пасть.

— Кто управляет этим? Кто ведет нас?

— Никто не ведет нас больше! Никто не управляет Народом Корня, и Священное Древо покровительствует нам, и Темная Душа смотрит нашими глазами вперед — туда, где Река извивается и бурлит, окрашенная в цвет крови!

После наказаний Зовущий-Солнце часто обращался к своему хорошему другу, Зеленому-Перу, с нехитрой просьбой: пройтись по свежим ранам и выскрести из них вмятую в плоть чешую. Зеленое-Перо кивал и молча принимался за дело; у него были ловкие и бережные пальцы, которые Зовущий-Солнце помнил с самых ранних сознательных лет своей жизни.

— Гневайтесь, братья-по-Болоту! В нашем гневе и жажде отмщения мы — одно целое, и наши сердца бьются в едином ритме. Ан-Зайлиль не приемлет трусов, не терпит тех, кто не имеет души, кто оторван от Гласа Древа, слеп и глух, как породившие Первоящера, чья участь — ползать на брюхе по мертвой трясине!

Зовущий-Солнце жил в сытости и достатке: каждый день получал необходимое для него количество пищи, а раз в месяц — и пару монет. Он никогда не знал, на что потратить эти монеты: у него была сносная одежда, выданная хозяином, и собственная уютная подстилка. Зеленое-Перо подсказывал: купи целебной мази, но целебная мазь оказалась бессильна против застарелых рубцов и даже едва затянувшихся свежих шрамов. Зовущий-Солнце был так расстроен, что проглотил мазь, выбросил банку и мучился животом еще пару дней.

— Ан-Зайлиль говорит с Хист, и Хист говорит с нами и через нас, горит в груди, зовет, зовет нас! Река выходит из берегов, смывает песок и камни, Река несется вперед, чтобы наполнить водой наши легкие, смыть с чешуи привкус плетей и стали! Вы слышите? Слышите, как она грохочет?

— У меня на него грандиозные планы! — вздёрнула она подбородок и с самодовольством взглянула на прогнувшуюся под тяжестью мешка нордку, которая уже поняла, что та ждёт от неё заинтересованного взгляда и поспешного вопроса, чтобы тут же похвалиться очередной своей идеей.
— Какие же у тебя планы, мой тан? — стараясь состроить не слишком равнодушное лицо, подыграла ей Лидия. Ведь она была всего лишь хускарлом.
— Эти оборванцы на редкость хорошо одеваются, — улыбнулась эльфийка. — Мне удалось там найти комплект ни разу не надёванной изгойской брони. Конечно, эти варвары выглядят в ней просто смешно со своим гномьим телосложением, — скривилась она в презрительной ухмылке. — А вот на мне оно будет смотреться просто шикарно! — и с этими словами она победоносно взглянула в глаза своему хускарлу.
А та, к своему ужасу, не сумела удержаться от предательского смешка.
— Ты мне не веришь?! — взгляд драконорождённой эльфийки метал громы и молнии, и Лидия виновато опустила глаза. Наказали же её боги, дали такого тана. — Так вот смотри! Я надену это прямо сейчас. Вон, зайдём в ту пещеру и я переоденусь. И кривиться от злобной зависти не запрещаю, — лучезарно улыбнулась она на последних словах и протянула руку к мешку.
Хускарл послушно отдала свою ношу, с облегчением расправив плечи, и потянулась. Она была рада неожиданной передышке. И пока эльфийская героиня Скайрима спешно переодевалась в стремлении показать нордке, насколько эффектно она будет выглядеть, Лидия пыталась сохранить серьёзное лицо и тренировалась над выражением восхищения и восторга, достав из кармана маленькое зеркальце.
— Вот, смотри и завидуй! — раздался у неё над головой голос довакина. Послушно подняв глаза, нордка увидела перед собой воистину потрясающее зрелище: длинное, стройное тело альтмерки, по сути, было полностью обнажено, за исключением узких полосок, едва скрывающих самые интимные места, а на голые плечи падали густые светлые волосы, которые довакин распустила для пущей эффектности. — Жаль, что в полевых условиях я себе причёску как у них не сделаю, но в Солитьюде я надеюсь найти подходящего мастера. Ну как? — требовательно вопросила она застывшую на месте Лидию.
— Потрясающе, — сказала та совершеннейшую правду. — Ты так и пойдёшь в этом до самого Солитьюда?
— А почему нет? — уверенно произнесла довакин. — Пусть все окружающие созерцают настоящую красоту и помечтают о чём-то приятном при взгляде на меня! Пусть знают и гордятся своей будущей королевой!
— Ты собираешься стать королевой Скайрима? — подняла брови Лидия. — Но как?
....
— Я пойду свататься к Туллию! — победоносно взглянула альтмерка в глаза Лидии, желая увидеть в них восхищение сей прекрасной задумкой. — Вот он обрадуется, когда поймёт, что ему перепало такое счастье!
....
— Где генерал? — требовательно вопросила альтмерка первого попавшегося стражника, когда они оказались внутри дворца.
— В личных покоях ярла, — невозмутимо ответил тот, и Лидия чувствовала, как оглядывает он ту с головы до ног сквозь глухой шлем. — Вам туда нельзя. Дождитесь, когда аудиенция закончится.
— Вот сами и ждите, — фыркнула довакин, снова пускаясь бежать. — Это вам туда нельзя, а скоро эти покои будут моими! — слышался её голос уже издалека. Лидия, снова виновато улыбнувшись стражнику, потрусила за ней.
Добежав до двери, за которой начинались личные покои Элисиф, альтмерка дёрнула её. Та, оказавшись запертой, не поддавалась. Но прекрасную драконорождённую, шедшую к этому так долго, столь несерьёзное препятствие остановить не могло никак. Мощным пинком длинной, стройной, но меж тем и очень сильной ноги альтмерка вышибла дверь и уверенно ввалилась в покои. Подбежавшая Лидия увидела растерянных Туллия и Элисиф, которые, судя по всему, о чём-то до этого разговаривали. Похоже, разговор был довольно интимного характера, ибо для обычной деловой аудиенции они стояли друг к другу слишком близко и держались за руки слишком крепко.
То, что произошло в следующий миг, Лидия потом запомнила надолго. Генерал вдруг резко завёл ярла за спину, схватил меч, лежавший на тумбочке, и в это же мгновение его острие уже угрожающе покачивалось в опасной близости от горла ошеломлённой альтмерки, инстинктивно поднявшей руки в беспомощном жесте капитуляции.