Пройдут тёмные времена

Доктор привезла их на Калапию из-за «её деревенского очарования, прекрасной погоды и великолепных руин». Калапианцы, как она сказала Яс, были «замечательным народом, устраивающим вечеринку по любому поводу, потому что шесть голов, много шляп». Она также заметила, что они не любят говорить о руинах, хотя она и не понимает почему, а потом добавила: «Надеюсь, оно не укусит нас в мягкое место». Именно эти два факта и запомнила Яс про Калапию.

Калапия оказалась именно такой, как её описала Доктор: по-деревенски очаровательной и красивой. Однако калапианцев нигде видно не было. Яс и её друзья проходили мимо домов в одном из крупнейших городов планеты, и эти дома выглядели так, будто ещё вчера в них были живые существа, существа, которые ушли и тщательно заперли за собой двери. Яс подумала, что, может быть, это произошло из-за той штуки, которая могло бы укусить кого-то в «мягкое место».

Она думала об этом, когда Грэм нашёл табличку. Буквы на ней переливались в том направлении, где, как перевела им ТАРДИС, было некое убежище.

— Я принимаю всё слишком близко к сердцу, — сказал Грэхем, — или это и вправду настораживает?

Вот так они и оказались в пустой комнате, в сотне футов под землёй, сидя в кругу с именами известных людей на стикерах, приклеенных ко лбу.

Калапианец, который открыл дверь убежища, когда они постучали в неё, был потрясен, обнаружив, что снаружи всё ещё были туристы, которые не знали о Луне смерти, которая проходила над планетой каждые шестьдесят четыре года. Они быстро провели Доктора и её друзей внутрь и выделили им отдельную комнату. Они спросили, есть ли у них какие-нибудь шляпы, и, казалось, были приятно удивлены, когда их не оказалось.

— И как долго это будет продолжаться? Я имею в виду, что это Луна, которая проходит и уходит за одну ночь, да? — спросил Райан.

Все шесть лиц калапианца выглядели неловко. Он сообщил им, что они пробудут здесь ещё три земные недели. До начала прохода Луны смерти оставалось всего несколько минут, и у них не было никакой возможности вернуться в ТАРДИС.

— Блестяще, — сказала Доктор, и это слово совершенно не вязалось с теми словами, которые собиралась произнести Яс. Это также не соответствовало выражению лиц Грэма и Райана. — Три недели игр в помещении!

Почти сразу выяснилось, что Доктор, хотя ей и нравилась идея игр в помещении, на самом деле не знает правил многих из них. У неё в кармане лежал шахматный набор, и можно было бы в них поиграть, если бы она не настаивала на том, чтобы издавать отдельные звуки для каждой фигуры, когда та двигалась. Кроме того, у неё был игровой набор для путешествий, который, как она утверждала, на самом деле назывался «Скариббл» несмотря на то, что было написано на коробке, потому что именно так его название произносили на планете, название которой она сама не могла произнести. Сначала они попытались сыграть в эту игру, но Доктор продолжала складывать фишки с буквами, которые то ли образовывали названия известных ей мест и существ, то ли создавали красивый узор на доске. Затем она переставляла плитки других людей в соответствии с этим рисунком, и через полдня Грэм заявил, что собирается бойкотировать эту игру.

Доктор спросила всех, во что бы они хотели поиграть. Райан играл в эту игру с именами, наклеенными на лбы на вечеринках, когда был подростком, и если у Доктора и была какая-то вещь в кармане, то это были ручки, а также удобный прибор, который мог изготовить что-то вроде бумаги, «за исключением того, что через день она разлагается в компост. А если не разлагается, то становится, знаете ли, очень взрывоопасной».

Вот так они все и оказались сидящими в этом кругу.

Со своего места Яс видела, что у Доктора на лбу была приклеен стикер с надписью «Льюис Капальди» (прим.: Льюис Капальди — певец, троюродный племянник Питера Капальди), у Грэма — «Мел и Сью», а у Райана — «Теодорих Великий». Она, конечно, понятия не имела, какой стикер у неё на лбу, хотя что бы на нём ни было, это явно веселило Райана и Грэма.

— Хорошо, — сказал Райан. — Значит, я… жив?

— А тебе кажется, что это не так? — встревоженно спросила Доктор.

— Этот человек жив? — Райан указал на свой стикер.

— Подожди, а когда это будет? — сказал Грэм. — Я имею в виду, когда это «сейчас»? Нам придётся установить правило, означающее…

— Жив ли этот человек, — продолжил Райан, — в две тысячи двадцатом году?

— Ужасная актёрская игра, — прокомментировала Доктор.

— В смысле?

— О нём написано на стикере, и ты говоришь совсем не так, как он.

— А, — сказал Грэм, подталкивая Райана локтем, — это он!

Райан снова ткнул пальцем в стикер и начал усердно думать над своей следующей фразой.

— Я не знаю, кто я такой.

— Слишком рано для этого, — сказала Доктор. — Мы здесь всего один день.

В итоге, это была одна из самых длинных игр на вечеринке, в которых Яс когда-либо принимала участие. А может быть, он просто так себя чувствовала. После болезненного открытия Райаном истории поздней Римской империи и некоторого замешательства относительно того, что означает слово «гот» в этом контексте, правильной догадки Грэма о том, что он может быть двумя людьми одновременно, и истории Доктора об игре на треугольнике вместе с «прекрасным шотландским парнем и его отцом», Яс решила сделать серьёзную попытку выяснить, чьё имя она носит.

— Я женщина? — спросила она.

— Да, — быстро хором ответили Райан и Грэм.

Яс оглянулась и увидела, как Доктор открыла и закрыла рот, словно решив ничего не говорить. Яс не была уверена, что когда-либо раньше видела, как Доктор принимает такое решение.

— OK. Я знаменита?

— В некотором роде, — сказали Райан и Грэм, но опять же, Доктор выглядела так, как будто у нее были проблемы с этим, но она не хотела их озвучивать.

«Это, — подумала Яс, — совершенно уникально. Уникальным было то, «где жили ответы». Так говорил один из её преподавателей криминалистики. В ком Доктор не была уверена? До такой степени, что даже не была готова признать принадлежность к определённому полу?»

— О! — Яс указала на Доктора. — Я — это ты, — сказала она.

Райан и Грэм закричали, признавая свое поражение, а Доктор улыбнулась широкой лучезарной улыбкой.

Вскоре после этого Доктор починила все их телефоны, чтобы они могли позвонить домой, и установила на них много игр, хотя многие из них не имели особого смысла. Перспектива быть запертой здесь вместе с ней медленно сменилась с, как шёпотом выразился Райан, «словно застрять в лифте с пчелой» на что-то гораздо более приятное. Яс зачарованно наблюдала, как она меняла своё поведение почти каждый час, просто случайно начиная рассказывать расслабляющую, забавную историю, когда наступала ночь, или вывернув карманы, чтобы найти миниатюрные книги. А ещё она иногда прогуливалась по комнате с кем-нибудь из них, когда им нужно было немного размяться.

Как-то приехало небольшое автоматизированное устройство, несущее какую-то еду из местных фруктов и то, что оказалось чем-то вроде хлеба. Доктор использовала звуковую отвертку, чтобы убедиться, что они могут это съесть. Яс заметила, как она оценивающе оглядела их всех, пока они говорили о том, что будут делать, когда вернутся домой, и нахмурилась, как будто они её немного разочаровали.

Чуть позже в тот же день Яс и Доктор гуляли по комнате. Яс хотелось поделиться тем, что она увидела.

— Ты вроде говорила, что неловко ведёшь себя на людях? — спросила она. — Потому что сейчас я этого не вижу.

Доктор выглядела обеспокоенной.

— Так и есть. Часто. Серьёзно. Но сейчас это уже задача, а я хороша в решении задач. Спасибо, что заметила. Только не говори об этом остальным. Я не хочу, чтобы они начали видеть, как я это делаю, а то они тоже устанут.

— Ты решила нам надоесть, чтобы мы почувствовали облегчение, когда ты остановишься.

— О. Да. Сделала это, даже не задумываясь. Облегчение или вроде того поможет вам пережить весь этот ужас. Я научилась этому в Вудстоке.

— И часто ты этим занимаешься?

— Что, хожу на рок-фестивали хиппи 1970-х годов? Нет. И больше никогда. Грязь. Стихи. Все голые. Или это была Сомма?

— Я имею в виду, что иногда ты хочешь выглядеть меньше, чем на самом деле.

Доктор поморщилась, как бывало только тогда, когда её разум боролся с чем-то, о чём ей не нравилось думать.

— Предположим. Раньше мне нравилось, когда люди недооценивали меня, но в этом теле всё по-другому, потому что, когда я говорю: «Ага!» и хочу, чтобы люди перестали недооценивать меня, они просто продолжают это делать.

Яс не столько поняла, сколько почувствовала, что Доктор хотела сказать.

— Но мы этого не делаем. Никто из нас так не делает. Иногда мне кажется, что если бы мы могли сразу увидеть всё, кем ты являешься, это было бы уже слишком. С этим трудно было бы смириться.

Доктор выглядела смущённой и довольной одновременно, что было ещё одним её любимым выражением лица у Яс.

— Иногда и я не могу с собой смириться. И даже больше, чем предполагала. Все ещё пытаюсь всё это осознать. Иногда мне кажется, что именно поэтому я меняю личность, а не просто делаю своё тело моложе. Мне нужно снова и снова перезагружаться, чтобы справиться со всеми воспоминаниями и чтобы иногда казалось, будто всё это случилось с кем-то другим. Я по-другому смотрю на то, что сделала, и я много думала об этом в последнее время. Вот эта девушка в зеркале. Которую я заперла. Сейчас я бы так не поступила. Когда мы выберемся отсюда… О, всё становится более глубоким и значимым, ага?

Яс уже собиралась сказать, что всё в порядке, но Доктор повернулась, чтобы заинтересовать остальных, и вдруг вытащила из кармана ещё один сюрприз.

— Животные из воздушных шариков!

Грэм поднял руку, что было наполовину просьбой, а наполовину приказом Доктору остановиться.

— Я тут подумал, — сказал он, — откуда взялась эта еда? Мне кажется, мы должны пойти найти калапианцев и сказать им спасибо.

— Да, — сказал Райан, — посмотрим, может, мы сможем им чем-нибудь помочь.

И тут на лице Доктора Яс снова увидела ту самую огромную улыбку.

И так проходили дни в надувных животных, йоге и караоке, а также в изучении всего того, что любят делать калапианцы, пока Доктор и её друзья готовили и раздавали еду вместе с ними.

В последнюю ночь после ухода Луны смерти все в убежище собрались вместе, поели и притихли, и все живые существа опустили головы, вспоминая о тех, кто ушёл. Доктор и её друзья скорбели вместе с ними.

В конце концов Яс почувствовала, что отдохнула, говоря честно, физически и духовно. Что-то открылось ей в этом одиночестве. Доктор видела это выражение на её лице, пока они ждали, когда откроются большие двери.

— Посреди смерти, — сказала она так тихо, что только Яс могла её услышать, — мы живём. Вместе.

Двери открылись, и они вышли на дневной свет. Грэм и Райан обнялись и рассмеялись.

Яс сделала глубокий вдох. И воздух был свежим.