А наутро весь городок загудел. Я аж испугался. Решил: и приходить туда не буду, а то вдова меня у себя запрёт. Так все переполошились, что только об этом и говорили. Элен Хармон сказала, что ей видение было: Сын Человеческий в подире посреди семи светильников и семи звёзд. И давай меня описывать в подробностях и простыню тёти Полли. Только откуда-то у Элен там и яблоки взялись, и гранаты, и нити червлёные. И звезды какие-то странные были, как будто в небе висели, а не у меня на голове. А факелы те — все собрали и в церковь отнесли. Там вместо свечек поставили и давай на них молиться, поклоны им бить. Ну, я тоже не выдержал и в церковь пришёл, когда проповеди не было. Издали так посмотрел на факелы и думаю: дураки эти люди, и чего они в них там углядели, когда Том факелы эти у негров на дворе взял? А старуха Проктор как рявкнет на меня, что оборванцу не место рядом со святыней и что вести себя не умею по-человечески. Я плечами пожал и пошёл оттуда. Ещё чего — поклоны бить этим поленьям. Хотя, может, я не понимаю чего. Я-то вчера себя человеком точно не чувствовал.

Сердцем я понимал, о чем она говорит. Мы всегда хотим чего-то другого. Мы бежим и бежим вперед в поисках того, что давно уже имеем. А когда понимаем, что все что нужно давно у нас в руках и нужно просто наслаждаться жизнью — оказывается, что уже слишком поздно.

Сейчас, спустя семь лет я понял, как много он дал мне! Как много важного и нужного сказал! И что я сделал с его словами? Я рассказывал о нем другим людям, но слышал ли я сам то, что мне было сказано? Понимал ли?

Я так хотел сломать свое одиночество, но разве я бросился на поиски такого же одинокого сердца, чтобы сделать его счастливым?

— Мы создадим узы и придумаем обряды, и приручим друг друга.

Уроки они учили на улице. Птицы слетали с деревьев одна за одной, напевая Мэри Поппинс свои имена. Тренируя математику, в парке Джорджи пересчитывал пингвинов. Мэри Поппинс рассудила, что ему стоит знать астрономию, поэтому по дороге они сворачивали в переулок, где всегда стояла ночь, и она показывала Джорджи разные созвездия. Мэри Поппинс даже рассказала ему историю о звезде по имени Майя.

После чая Мэри Поппинс готовила Джорджи ванну. Она наливала много мыла и строила целые горы из пены, а когда она сдувала их, оказывалось, что Джорджи купается в самой настоящей лагуне с сине-зелёной водой и множеством щекочущих пятки маленьких рыбок. Пока Джорджи играл с дельфинами, Мэри Поппинс садилась на песок, снимала свои чёрные туфельки и опускала ноги в тёплую воду.

Пока коала Марио и волки Антонио с Джанкарло проводили время в скучном городе Вершине и Сабельных горах в безрезультатных поисках древних сокровищ, пилот-шакал доставившего их вертолета не терял зря дни. Он играл в шахматы с диспетчерской (которая постоянно воровала фигуры, но шакал был внимательным и все замечал). Он полировал модель своего вертолета (сделанную лично им самим, небольшую, но очень точную, ласково называемую «маленьким железным другом»), а также проверял состояние «большого железного друга». Еда не являлась проблемой — у него были разнообразные энергетические батончики, настоящая мечта любого коллекционера или туриста.

Большой питон только вздохнул в ответ и постарался получше прислушаться к ночной песне Джунглей. Для него всегда оставалось загадкой, как двуногие существа умудряются свято верить, что их дела — самые важные дела на свете? Какое дело свободному питону в Свободных Джунглях до больших городов? Зачем даже думать о местах на земле, где нет ни единого дерева Джунглей?

Да. Вам будут рады, как союзнику, без которого не удалась бы операция с чудесной усыпительной водой, как равному, не считающего себя лучшим среди всех и кичащегося этим, как другу.

Так прошло два дня, а потом еще два, и еще — время в Нангилиме шло незаметно, лето близилось к концу. Мы с Юнатаном собирали яблоки в саду Маттиаса, карабкаясь по лестницам, Маттиас же приносил пустые корзины и поднимал яблоки, уже упавшие в траву. Вечером мы втроем садились их резать, чтоб засушить на зиму, и болтали обо всем на свете — или отправлялись на постоялый двор, где собирались жители Долины Яблонь. Многих из них я встречал раньше в Нангияле — и они тоже узнавали нас, братьев Львиное Сердце, и улыбались; но о Нангияле никто не говорил. Это было время песен и веселых сказок.

Собаки почти всех пород участвовали в передаче этого сообщения, а также многие собаки неизвестного происхождения (что вовсе не роняет их достоинства!). Целых четыре сотни и ещё восемьдесят собак участвовали в этой эстафете, которая перенесла сообщение вместе с собачьим лаем больше, чем за шестьдесят миль. Каждая собака давала сигнал «Срочное сообщение!», после чего все собачьи переговоры стихали. Да пустых разговоров в тот день, почитай, что и не было: весь Сумеречный Лай был посвящен пропавшим щенкам.