#Креатив_снарри

Тема POV Снейпа продолжается :) Вот еще такой вариант восприятия.

Автор - Allegros aka C. Не устану говорить, что сегодняшние читатели - завтрашние писатели :)) Итак, поехали (POV Снейпа, Герми и Драко):

Северус Снейп

Последний урок продвинутых зелий у седьмого курса. Горстка студентов-переростков, горе-героев и вовремя переметнувшихся на их сторону, а так же те, кого все равно простили и приняли.

Поттер как всегда не спускает с меня преданный взгляд зеленых глаз, цвет которых уже год как не вызывает во мне ни дурных предчувствий, ни дурных воспоминаний.

Уизли, едва помещающийся за партой, ухмыляется, сжимая в здоровенной ладони маленький листок с указанием места встречи и времени. Их он мысленно повторяет с самого начала урока. И я даже догадываюсь, кто мог пригласить рыжего верзилу уединиться в Выручай-комнате. Удивляюсь, как Слагхорн ухитрился поставить этому громиле «превосходно» по зельям. Очевидно, Гораций сделал это в качестве компенсации за случайное отравление. Впрочем, мне все равно: Уизли обычно успешно отвлекает Поттера, который гипнотизирует меня взглядом почище Нагини, поэтому с уроков эту рыжеволосую надежду квиддича я не гнал.

Лонгботтом, наоборот, на меня не смотрит. У нас нейтралитет. Он молча пришел в сентябре на мой курс, имея по зельям всего лишь «посредственно». Я так же молча принял его. Мне известно, что оценка по зельям нужна ему для поступления в Академию, — Спраут сказала. Но я и так не отправил бы парня со своих занятий. Раз он вернулся уже после того, как сдал свои ТРИТОНы, — значит, так тому быть.

Грейнджер сегодня задумчива. И поэтому молчалива. Пытается поймать мой взгляд, явно ждет чего-то. Каких-то особенных слов, которые я должен сказать именно сегодня. «Искры» чего-то там в моих «черных, пустых глазах». До сих пор не могу понять, где заканчивается ее смышленость и начинается какая-то девчоночья наивность, граничащая с глупостью. Ничему-то война ее не научила. По-прежнему верит в лучшее и ищет это лучшее даже во мне.

Драко… Хорош, ничего не скажешь. Уселся рядом с Паркинсон, пользуется случаем. Опять следящие чары в гостиной факультета придется ставить — Гринграсс хоть и младше, но за своего жениха даже старосте-семикурснице глаза выцарапает. А жениху все веселье… Говорил я Люциусу: нечего парню еще год терять. Так нет же — Малфои теперь как все, не выделяются из толпы. А то, что от скуки его наследник соблазнил чуть ли не всю совершеннолетнюю женскую часть Хогвартса, Малфоя-старшего не волнует. Поппи почти каждую неделю просит сварить новую порцию абортивного. Причем с таким видом, словно я сам обрюхатил всех этих дурёх.

Именно абортивное зелье мы сегодня и будем варить. Не только для того, чтобы пресечь любые попытки завести нудные разговоры. Хотя это вполне безобидный способ прервать воспоминания Поттера и Грейнджер «о вместе пережитом». А еще потому, что умение варить этот конкретный вид зелья может оказаться весьма полезным во взрослой жизни. Особенно для сборища ходячих неприятностей, которое представляет собой весь выпуск Школы Чародейства и Волшебства 1999-го года. Уизли оно точно пригодится. Ему и подарим половину удачных образцов в конце урока. А остальное отнесем в Больничное крыло.

Взмах палочки — отлевитировать котлы на столы. Еще один — открыть рецепт на доске.

— Зелье, которое вы будете готовить сегодня, поможет вам получить допуск к ТРИТОНам и скрасит последние минуты пребывания в этом кабинете. Название зелья узнаете в конце занятия. Оставим этот сюрприз на закуску.

Несколько секунд — недоумение на лицах, затем — кислые мины, у всех, кроме Грейнджер. И Поттера. Который, кажется, решил все-таки произнести прощальную речь. Нет, золотой мальчик, только не сегодня!

— Мистер Поттер, надеюсь, вы не собираетесь мне возразить? Я не откажусь от повода лишить напоследок ваш факультет пары десятков баллов…

Правильно, Грейнджер, придержите своего дружка. Незачем ему выслушивать от меня гадости в последний в вашей школьной жизни и от этого прекрасный для меня день. Сегодня я на удивление добр. Я даже, наверное, сделаю вам всем небольшой подарок.

— После того как закончите основное зелье с составом, указанным на доске, вы приступите к приготовлению второго образца. На этот раз я не буду ограничивать вас. Выбор рецепта за вами. Шкафы с ингредиентами в вашем распоряжении. Удивите меня.

*** *** ***

Гермиона Грейнджер

Это последний урок зельеварения в моей жизни. Нет, не так. Я ведь не собираюсь умирать. Я заканчиваю Хогвартс. Вернее, учебу. И если удачно сдам ТРИТОНы, возможно, в моей жизни будет еще не один урок зельеварения с профессором Снейпом. Только присутствовать на них я буду уже не как ученица, а как ассистентка.

Правда, придется потерпеть четыре года: без диплома зельевара, выданного Академией Магических Искусств, профессор Снейп и близко меня не подпустит к своему кабинету. Так он сказал, когда я просила взять меня в ученицы. Он почему-то очень злился каждый раз, когда я обращалась к нему с этой просьбой. И говорил гадости. Даже плевался — не специально, от злости, но все равно получалось неприятно и обидно. Я думала, он обрадуется возможности стать моим Мастером. Ведь я — лучшая студентка Хогвартса за последнее десятилетие. Да-да, это правда. Я дважды сверила результаты СОВ и ТРИТОНов всех выпускников, покинувших стены Хогвартса с 1989 по 1998 год. Конечно, ТРИТОНы мне только предстоит сдать через неделю, но на пробном экзамене, устроенном для нас директором МакГонагалл, мой результат был лучшим.

О чем это я? Ах да, о профессоре Снейпе. О неподражаемом профессоре моей мечты. Он ведет сегодняшний урок так, словно это обычное занятие. Остальные преподаватели произносили душещипательные речи, вспоминали интересные случаи из нашей учебы. Причем все говорили исключительно о былой неуклюжести Невилла. Как будто за последние семь лет ничего особенного больше не происходило.

Сам Невилл только усмехается. За этот год я не раз замечала эту кривую усмешку. Она впервые появилась на его лице во время битвы за Хогвартс, сразу после того как отлетела голова Нагини. Тогда на залитом кровью, грязном лице Невилла усмешка выглядела почти безумной.

Профессор Снейп, конечно, тоже мог бы провести последний урок как-нибудь по-особенному. Сказать нам что-нибудь… ну, хорошо, пускай не доброе, но хотя бы значимое на прощание. Я думаю, на самом деле он хотел бы сказать нам очень многое, только чувствует неловкость: ведь он все-таки профессор Снейп, гроза подземелий, восставший из мертвых, но так и не ставший живым. Его глаза по-прежнему холодны и пусты.

Первое время после его возвращения из госпиталя я специально ловила его взгляд, пытаясь уловить там хоть искорку каких-нибудь чувств. Не ко мне, нет-нет, Мерлин упаси, а обычных человеческих чувств. Ведь после того, как Темный Лорд был побежден и все узнали о самопожертвовании Северуса Снейпа, его благородстве и силе духа, у него не осталось причин изображать холодное презрение ко всем нам.

Но, похоже, профессор не умеет быть другим. Душа его очерствела за столько лет притворства. Или он не желает рисковать своей репутацией. Например, он теперь никогда не смотрит ни на меня, ни на Гарри, ни на Рона. Обращаясь к нам, глядит поверх наших голов. Наверное, ему тяжело смотреть в глаза тем, кто видел его в предсмертной агонии. Я до сих пор помню его взгляд в те минуты. Столько чувств и невысказанных слов я могла бы прочесть тогда на его лице, в его глазах! Если бы только у меня было время…

Но мы спешили спасать мир. Может, это и к лучшему.

Я знаю, что Гарри приготовил для профессора Снейпа специальную речь. Уверена, за годы преподавательской деятельности Северус Снейп ни разу не слышал благодарности от гриффиндорцев. Поэтому, когда перед нами появляются котлы, а на доске — задание сварить неизвестное зелье, Гарри выглядит немного обескураженным. Он тянет руку — настроен решительно. Я вовремя успеваю остановить его: прерывать занятия у профессора Снейпа — не лучший способ выразить свою признательность.

Профессор замечает мой жест и, как всегда, ехидничает, но совсем необидно. Даже не по-снейповски как-то. Наверное, ему все-таки грустно с нами расставаться. Хотя он никогда в этом не признается.

Я смакую эту мысль целую минуту. О хорошо спрятанной светлой грусти в наглухо закрытой ото всех и тщательно застегнутой на все пуговки душе профессора Снейпа. Поэтому не сразу обращаю внимание на удивленные перешептывания вокруг. Кажется, я пропустила что-то необычное.

Так и есть, прослушала вторую часть задания. Гарри приходит мне на помощь, и я…

— Что-о-о?!

*** *** *** ***

Северус Снейп

Возглас Грейнджер прозвучал слишком неожиданно. И громко. Может быть, причина в каменных сводах класса — я не разбираюсь в особенностях акустики подземелий. Или же я расслабился, решил, что до конца сдвоенных занятий никто из учеников не потревожит меня ничем иным, кроме уже привычных звуков выплескивающихся зелий, шипения от боли в обожженных пальцах, гудения готовых взорваться котлов… Обычно эти звуки действуют на меня успокаивающе. Раньше они помогали отвлечься от постоянного напряжения и сосредоточенности. Теперь это всего лишь привычный фоновый шум, означающий, что занятие — идет, ингредиенты — переводятся впустую, студенты — стараются.

Я даже был готов к тому, что сегодня кто-нибудь из этих оболтусов и вправду меня удивит, сварив во втором задании либо невообразимую мерзопакость, либо что-то оригинальное и стоящее. Я вдвойне был готов к тому, что ряды пациентов больничного крыла пополнятся особо важными личностями с седьмого курса. Поппи явно скучает, занимаясь исключительно регулированием численности незаконнорожденных отпрысков славного рода Малфоев.

Как бы то ни было, возгласа Грейнджер я совсем не ожидал. Она вообще не так уж часто кричит. То есть, болтает она, конечно, много. И всегда с какими-то истеричными нотками в голосе, особенно, когда старается что-то доказать. Мне доказать. А когда чувствует мою намеренную несправедливость и пытается возражать, она еще и плюется, сама того не замечая. Не сильно, но довольно забавно, кстати.

Я так и не понял, что это был за вопль, какого черта он вообще был, и почему, собственно, я… вздрогнул. Я, двойной шпион, Упивающийся Смертью — и никаких «бывший» тут быть не может, — видавший все и вся, воплотивший в реальность самый безумный план по спасению магического мира, спокойно выдерживающий и круциатусы, и еще более страшные проявления благодарности Лорда! Я, повидавший столько дерьма, что хватило бы на десяток жизней! Я, Северус, мать его, Снейп, вздрогнул!

Быстрый взгляд в сторону учеников: все удивленно пялятся на Грейнджер и никто — на меня. Это хорошо. Значит, никто не заметил, что я…

Та-а-ак, Грейнджер! Какого х… хрена ты смотришь на меня такими глазами?! Что ж, ясно, какого! Ты — заметила.

Твою мать!

Чтоб тебя, Грейнджер! Поверь мне, лучше бы ты смотрела в свой котел. Терпеть этот твой понимающий взгляд все полтора часа я не намерен.

— Мисс Грейнджер?

— Да, сэр?

— Извольте пойти… вон.

*** *** ***

Гермиона Грейнджер

Это был мой шанс! Не задание, а мечта. Полная свобода действий, возможность приготовить нечто особенное и продемонстрировать профессору Снейпу мой талант зельевара.

Месяца четыре назад я нашла рецепт полузабытого зелья и сразу поняла, что оно откроет мне дорогу в лабораторию Мастера зелий. Но возможности сварить это зелье не представилось: официально брать меня в ученицы профессор Снейп отказывался, разговаривать со мной не хотел, свое хранилище с так необходимыми мне ингредиентами охранял теперь почище Цербера. И вот — такая удача!

Я и обрадовалась, и не поверила одновременно. И только поэтому взвизгнула. От восторга, от предвкушения, от счастья, наверное, — не знаю. Получилось гораздо громче, чем хотелось бы. Все-таки мы в подземельях, тут акустика иная, чем в обычных помещениях. Но я вовсе не хотела напугать кого бы то ни было. Тем более профессора Снейпа. Хотя, может, он от неожиданности вздрогнул, потому что мой возглас застал его врасплох или он задумался о чем-то. А тут — я с громким выражением своего восторга…

Как бы то ни было, я заставила вздрогнуть самого Северуса Снейпа. Случайно. И в это мгновение Земля остановилась, сердце мое — тоже, дыхание… Про дыхание я забыла, потому что он смотрел мне прямо в глаза, и я тонула, тонула в черной обжигающей ярости его взгляда. Я давно забыла, каково это — испытывать на себе его взгляд, который сначала пригвоздит к полу, а затем медленно отравляет кровь и разум своей непостижимой, подавляющей силой. Неужели обладатель этих черных глаз действительно мог вздрогнуть от моего жалкого писка?

Но вздрогнул же.

И тут же выгнал меня с занятия. С последнего урока зельеварения в моей ученической жизни. Меня, старосту, самую старательную и умную студентку из всех, что попадались ему за последние десять лет! Выгнал так, словно после слов «Извольте пойти…» хотел добавить совсем другое, куда менее приличное направление.

Что ж, Гермиона Грейнджер, можно сказать, ты установила новый рекорд! Такого взгляда от профессора Снейпа не удостаивался даже Невилл. Пожалуй, с мечтой о том, чтобы стать ассистенткой Мастера зелий, стоит вообще распрощаться. И никакое упорство тут, наверное, не поможет. Или поможет? И если не упорство, тогда что?

*** ***

Драко Малфой

Вот уж не думал, что Грейнджер когда-нибудь удостоится такой чести — быть выгнанной с урока! Причем не кем-нибудь, а нашим деканом. Да еще с такими интонациями, словно он собирался послать ее не «вон», а на куда менее приличные три буквы. Эти нотки в голосе крестного я изучил слишком хорошо. Пока отец сидел в Азкабане, а мать сходила с ума от страха, именно Снейп и именно в нецензурных выражениях объяснял мне, в какое дерьмо я вляпался и кто я такой после этого.

Не то чтобы тогда я прислушался к его словам, но интонации в память врезались. И сейчас, на последнем зельеварении, у меня дежавю: холодная сталь в голосе, а в черных глазах обещание заавадить к мерлиновой бабушке. Я так и не понял, что так неосторожно ляпнула Грейнджер. У нее прямо мания какая-то доставать всех своей болтовней и несвоевременными замечаниями. Комплекс гряз… магглорожденной волшебницы. Я уже почти привык соблюдать новые правила и даже в мыслях стараюсь не использовать запрещенных словечек из лексикона Упивающихся. Отец мог бы мною гордиться. Но с некоторых пор ему, похоже, плевать на мои успехи. Я бы и сам не стал гордиться такими сомнительными достижениями.

Когда раздался вопль явно спятившей от переизбытка усердия и знаний гриффиндорки, я как раз занимался тем, что перебирал в памяти состав ингредиентов для Раскрепощающего зелья. Зелье несложное, хотя и крайне редкое. Я откопал его описание в библиотеке своей тетки, пусть в аду ей звонче кричится. Так получилось, что кровь последней покоренной мною девственницы я как раз второй день таскал в кармане. Это хобби — хранить в фиалах коллекцию своих побед — я изобрел месяцев семь назад, сразу после того как понял всю тщетность своих попыток найти другое увлечение, соответствующее главным критериям «обыкновенности» в понимании моего отца. Теперь я соображал, заметит ли Снейп, что именно я взял из его шкафа и что добавил в зелье.

Вполне может заметить — глаз у него наметанный. Мог бы, если бы не Грейнджер.

Иногда она бывает невыносима. В такие минуты я вспоминаю ее крики тогда, в поместье, и мне становится немного легче. А иногда ее вполне можно терпеть. И уважать. Есть за что, в принципе. Тогда я напоминаю себе, что так и не выдал их тогда Белле. Но то, что Грейнджер удалось привести нашего декана в состояние холодного молчаливого бешенства, делает ей честь. Тем более, что она отвлекла крестного. А я выгодно этим воспользовался.

Ей хватило ума не возражать Снейпу и молча убраться из кабинета. Спасибо, Грейнджер. Теперь крестный будет мрачно перебирать свитки, скрывая свое раздражение и злость, а я успею незаметно сварить то, что мне нужно. Даже рука Панси, нежно хозяйничающая в моей ширинке, перестала меня интересовать. Прости, дорогуша, времени в обрез. Мне нужно успеть приготовить подарок для своей невесты. Ну и еще для нескольких счастливиц, имена которых я пока не определил.