#фанфик_в_блоги #текстовая_истерика

Выслушав все, что я сочла возможным ему сообщить, доктор Зильберберг слегка улыбнулся.
— Видите ли, Александра, то, что вы сейчас мне рассказали, еще не означает, что я как специалист могу быть вам полезен. Пока я не могу сказать ничего конкретного, однако, мне кажется, у вас не найдут ничего, кроме легкой формы аутизма. В вашем случае это и проблемой назвать нельзя — вы прекрасно скомпенсировали это сами. Что же касается ваших видений, то... Помните, в мультике было — "как учёный я в это не верю, а как кот я только мяукаю"? Так вот, я скажу вам это не как доктор, а как бывший пациент-коматозник: в нашем мозгу заложены такие тонны информации, что следует хорошенько подумать, прежде чем выставлять оценки своим снам, галлюцинациям или бреду. Я и сам повидал достаточно разного за те две недели, что пролежал в реанимации. Если хотите, могу поделиться. Хотите?
— Разумеется, Марк Давидович, — поспешно кивнула я. То, что седовласый мудрец в белом халате (кстати, халата-то на нем как раз и не было, а был светло-серый вязаный пуловер) разговаривает со мной, как человек с человеком, а не применяет методы "ветеринарной медицины", обращаясь с пациентом, как с безгласной скотиной, не имеющей права знать, что с ней творят и чем ей это угрожает, вселяло в меня надежду на понимание.
— Так вот, уважаемая Александра, мне снилось, что я попал в отвратительное гетто, где над людьми издевалась жестокая эсэсовка — типичная "белокурая бестия" из старого военного кино. Меня не тронули, потому что даже в этом аду нашелся праведник мира, который прятал меня у себя в квартире, а вот соседей наших избивали за малейшую провинность. Люди, жившие в этом городе, боялись выглядывать в окна, ходили по улицам с опущенными головами и затравленно озирались по сторонам. Единственной отрадой для этих несчастных был дождь, который время от времени лил, как из ведра. Жители города выбегали на улицу, танцевали и прыгали, ловя струи воды... А мне разрешалось подходить к окну и набирать воду в шляпу. Выйти наружу и танцевать вместе со всеми я не мог — друг, приютивший меня, не без оснований опасался доносов. Я встретил его, когда он, шатаясь, брел по улице, зверски избитый той самой эсэсовкой. У нее была какая-то особая электрическая плетка, следы выглядели страшно. Я помог ему добраться до квартиры, ну, и разговорились по дороге. Он сказал, что может спрятать меня... Так я и прожил две недели в этом странном сне.
— Простите, Марк Давидович, — сказала я, чувствуя, что мне стало тяжело дышать. — Простите, но... Хотите, я расскажу вам все в подробностях?
— Что именно расскажете?
— Как выглядел этот город, и этот дом, и угловая квартира на первом этаже — бетонный бункер с одним окном, а на полу лежал бордовый спальник? Эсэсовку звали Хель, а доносчик — это Егор, который жил раньше в гараже?
Доктор Зильберберг смотрел на меня пристально и с явным интересом, но молчал. У меня даже промелькнула мысль, что его рассказ был провокацией, затеянной с целью спровоцировать у меня припадок откровенности, и ничего такого он никогда не видел и не переживал — просто слышал от пациентов. Ведь бывают же популярные виды бреда — вон, алкоголикам в белой горячке черти являются!.. А я, дура, купилась!
— Александра, обращаю ваше внимание, что вы очень возбуждены, — мягко сказал он. — Не стоит принимать все это близко к сердцу. Подумайте о себе — вам ведь не нужны проблемы. Что ж, я пропишу вам два безобидных препарата — ничего тяжелого в побочных эффектах, но рецепт лучше не терять.
Я медленно опустилась обратно в кресло. И тут меня внезапно начал разбирать глупый, неуместный смех — он поднимался во мне снизу, от самых щиколоток, и заставлял трястись и вздрагивать всем телом. Припадок? Может быть. Но причина была более чем уважительной.
— Александра, вы можете объяснить мне, что сейчас происходит?
— Простите, Марк Давидович, — выдавила я, стараясь прекратить этот дурацкий смех. — Можно спросить: вы знаете этого человека? — и я, достав телефон, легко нашла там Костину страничку с фотографиями, выбрала ту, на которой Костя был как раз таким, каким я его помнила с юности, а потом протянула телефон доктору.
Марк Давидович смотрел на фотографию, и я поняла, что он узнал Костю.
— Этот человек действительно напоминает мне того самого друга. Но я не припомню, где бы я мог видеть его наяву.
— Это он и есть, — сказала я, понимая, что уже готова расплакаться. — Это Костя. Он говорил мне о вас, правда, называл не по имени-отчеству, а просто Мариком, и, видимо, он не знал, что вы психиатр —Костя утверждал, что тот парень, которому он помог скрываться, был профессиональным психологом. Вы помогли ему восстановить в памяти некоторые фрагменты его земной жизни. Когда он говорил о вас, я представляла себе чудаковатого хипстера, увлекающегося лыжным спортом.
— Не стану отрицать этого, — Марк Давидович слегка улыбнулся. — Я действительно ходил на лыжах до аварии. Но сейчас пришлось перейти на скандинавскую ходьбу... Эх, тоска!..
Я сидела, утирая слезы, и не знала, верить ли самой себе — и верит ли мне этот странный доктор.
— Да, вы правы: Костя действительно снился мне. Он очень добрый, смелый и мудрый человек. Я даже помню, как мы говорили с ним о некой девушке Саше. Но вы же понимаете, что все это только сон, и что нашу жизнь никто не проживет за нас, поэтому вы должны — нет, вы просто обязаны быть счастливой?..
Я кивнула. Это было нелегко — признать себя сумасшедшей, но я утешала себя мыслью, что доктор ничуть не нормальней меня.
— И я еще раз напоминаю вам: сам факт галлюцинаций, пережитых в состоянии комы, еще не является симптомом болезни. Но вам будет проще, если вы научитесь не принимать все так буквально. Всему свой срок. Если я правильно понимаю, вы хорошо знали этого человека?
— Да, он мой друг.
— А вы были для него не только другом. Что ж, радуйтесь: вам посчастливилось увидеть воочию промо-версию загробной жизни. Правда, имидж у этого местечка очень так себе, но если вы будете хорошо себя вести и не станете делать резких движений, а главное — отнесетесь к своему самочувствию как можно более серьезно, вас ожидает гораздо более приятная участь. Это я вам как бывший материалист говорю. В общем, держите рецепт — а остальное приложится. Если вы не возражаете, я поговорю с вашим мужем — но можете не волноваться: я не разглашаю никакой личной информации. До свидания.
— До свидания?..
— Разумеется. Но это необязательно будет повторная консультация — вполне возможно, мы ограничимся частной беседой. Я очень люблю неординарных людей — никогда не знаешь, чего от них ожидать...
И Марк Давидович подмигнул мне на прощание.