#заброшки #крипота

Давным-давно, когда Анка была еще торт и вела привольную жизнь одинокой пьющей женщины с уймой предосудительных хобби, я любила лазить по заброшкам.

Город N наш, который так юн, что разменял вторую соточку уже на моей памяти, для любителей заброшек не слишком интересен: уйма бомжовских бараков, одинокий брошеный санаторий 50-х годов постройки, недостроенные очистные сооружения, оставленные и не до конца оставленные военные городки...

Из общей унылой массы выделялись два места: огромный недостроенный корпус "Вектора", новосибирской "Амбреллы", где хранят черную оспу и делают бесполезную (по некоторым данным) вакцину от короны (после залаза туда я провела незабываемые 6 часов в местном отделении милиции и получила первый и единственный выговор на работе) и заброшенная психушка.

Последняя располагалась в самом центре города. Несколько мрачных зданий 20 годов постройки одним своим видом могли свести с ума и здорового. Тяжеловесные, монументальные, обнесенные высоким забором. До того, как в 50-е здесь сделали больницу, жутковатое место было тюрьмой ОГПУ. Согласно беспочвенной городской легенде, именно в ее подвалах был расстрелян Хармс. (На самом деле, конечно, нет, но это Новосибирск же, у нас с реальными событиями беда).

Однажды погожим летним вечером юная Анка в сопровождении своих юных товарищей по предосудительным хобби пошла и залезла на территорию. Надо сказать, здания охранялись, но слабенько: за две полторашки пива и пакет чипсов недреманный страж не только пустил нас через основной проход, но и показал, где двери в корпуса не забиты. И мы отправились щекотать себе нервы.

Надо сказать, место было более чем атмосферное. На то, что палаты когда-то были камерами, ничто не указывало, но и без того дурка впечатляла.

И если наверху было приятно-тревожно, то в подвалах с фонарями нам стало откровенно не по себе. Во-первых, звуки шагов. Когда по подвалу идет веселая компания из 10 с лишним человек, все время кажется, что движется немножко больше народу. На одного человека. Или на двоих. Или троих... не совсем людей.

Отсветы фонарей мечутся по стенам, подчас рождая такие причудливые тени, что дрожь пробирает даже мальчиков. Когда в одной из подсобок я нашла многоразовые стеклянные шприцы и решила прикарманить парочку в качестве хабара, уронила коробку с какими-то металлическими медицинскими девайсами. От этого грохота чуть не обкакались все мои друзья.

На исходе второго часа нам было уже просто страшно. Две девочки, независимо друг от друга, якобы услышали в комнате с картотечными шкафчиками шелест бумаги. (Бумаг не было). Почти половина компании заявляла, что в коридорах периодически звучало меленькое металлическое бряканье: не то звенья цепочек наручников друг по другу скользнули, не то гильза о пол ударила. При этом все радостно, хотя и несколько нервно ржали, что человеческий мозг охотно пугает сам себя.

Но самая крипота ждала нас в конце пути. Удачно найдя еще один незабитый выход из подвала, мы решили не возвращаться и поднялись на поверхность в проходе между стенами. И тут я услышала сбивчивое бормотание: странный, не то мужской, не то женский голос быстро-быстро, неразборчиво частил что-то вроде молитвы, на концах фразы поднимаясь вверх и уходя в полуплач-полузавывание.

Двенадцатый час ночи. Заброшенная психушка. Она же заброшенная тюрьма. И непонятный голос вот тут, совсем рядом, за углом.

У кого были баллончики, взялись за баллончики. Я достала из кармана свои убийственные ключи. Не помню, думала ли я о нёх, но наверняка да.

Мы свернули за угол, оказались во внутреннем дворе и увидели жуткую картину. Посреди него, освещенная светом луны и нашими фонарями, сидела на картонке древняя бомжиха, раскачивалась и бормотала что-то вроде молитвы. Я подошла к ней поближе и наконец услышала, что она действительно молилась. Если можно так сказать.

- Господи-помилуй-господи-помилуй... папу-расстреляли... маму-расстреляли... Потом-меня-сюда-привезли... Господи-за-что-отпусти... господи-не-хочу-сюда-не-хочу... Отпусти, господи-и-и!

На этом последнем "и" голос ее уходил вверх, совершенно с нечеловеческими интонациями. И в этот момент мне стало гораздо страшнее, чем когда что-то непонятное мерещилось в темноте подвальных коридоров.

Ничего мистического не было в этой старой, мерзкой, грязной, очевидно сумасшедшей старухе. Только боль, отчаяние и горе длиной в жизнь.

Мы как-то молча развернулись и ушли. Спросили у сторожа, который о нас забыл и напугался не меньше, чем мы - дикой ночной молитвы. Он рассказал, что бабка здесь иногда бывает, когда - раз в год, когда - чаще. Пару раз приходила совсем адекватная, с какими-то цветочками, говорила, что в этой тюрьме ее родители сидели, когда она была девочкой, и она их помянуть хочет. Но чаще - вот такая, как сейчас. Сторож ее неизменно жалеет и пускает.

И мы пошли домой. А заброшенная тюрьма, ее сторож и старуха остались.

ЗЫ. А всего через пару лет после нашей прогулки больницу снесли, вырыли на ее месте котлован и нашли скелетированные останки людей. Точно удалось установить не меньше 30 человек - молодых мужчин, двоих подростков, пожилую женщину. О том, удалось ли узнать их имена и судьбы, неизвестно.

ЗЫ2. На этом месте построили новый современный жилой комплекс с подземными парковками и апартаментами. Интересно, как в нем живется?..