Впрочем, девицы были не самой большой головной болью дракона. Куда сильнее раздражали мамки-няньки, приставленные к недееспособным (ни одеться, ни умыться, ни ложку ко рту поднести) венценосным недорослям. На этом моменте сон дракона вновь стал поверхностным, глазные яблоки под тяжёлыми веками начали вращаться, а разгладившаяся морщина на лбу вновь на ползла на переносицу. Вели себя няньки не как подобает почтенным матронам и патронессам, а как обычные базарные бабки. Постоянные визгливые причитания нарушали вековой покой пещеры. "Ой, диточка совсем не кушает и исхудала!" Всего-то четыре фазана и один трехярусный торт влез в прибавившую фунтов тридцать - точно женихи разбегутся - "диточку". "Ах, душечке совсем нечего носить!" Ни одно из полутора сотен шёлковых, шитых золотом и украшенных полновесными бриллиантами (стёклами евреев Сваровски, но кто ж, кроме гномов, отличит) платьев, не лезет на изрядно прибавившую в персях, талии (и чуть пониже оной) "душечку". "Ох-ох, навсегда ж в девках останется соколушка!" Перечитывающая по пятому разу сочинения суфражисток "соколушка" лишь ухмыляется уголком рта и многозначительно хмыкает, выписывая очередную цитату в довольно пухлый дневник с выведенным округлым девичьим почерком: "Беседы с (не)потенциальными женишками" на обложке.

Сон дракона становился всё беспокойнее. Брань нянек, лязг мечей улепетываюших рыцарей, щебет девиц, шуршание атласа платьев и звон серебряных приборов о золотую посуду наполняли его. Дыхание стало прерывистым и быстрым, облачка пепла из ноздрей уже сопровождались всполохами красного пламени. Очередной всполох ощутимо обжёг ноздри, дракон чихнул и проснулся.
Яркий солнечный свет заливал просторную, но аскетично обставленную комнату. Добротный деревяный стол занимал центр комнаты, вдоль стены расположились пестрящий разноцветными корешками книжный шкаф, узкая кровать и прикроватная тумба. Жилой комнату делали небрежно накинутое поверх одеяла шелковое голубое покрывало, а также стопка книг на столе, ощетинившаяся остриями перьев-закладок.
Солнечный луч выхватил раскачивающуюся в самом дальнем углу комнаты клетку, в которой недовольно морщась и чихая, потирал передними лапками мордочку ярко-зелёный хамелеон.