 Привет! В главе 24 фика «DRAGON AGE. Выбор Стража.» мы узрим некоторую жесть, готовьтесь.
В последнее время у меня появилась дурная традиция – терять сознание в одном месте, а обретать его в другом. Этот раз исключением не стал: очнулся я на каком-то лежаке. Судя по скрипу и мерному покачиванию – я находился в фургоне. Вдруг, справа от меня раздался возглас: – О, ты пришёл в себя. Дункан будет доволен. Я повернул голову на голос и столкнулся взглядом с Мерриль. Она сидела на чём-то вроде лавочки и болтала ногами. – Андаран атишал, Мерриль? – Почти правильно, но произношение очень хромает. Лучше говори на своём языке. – Где я? – В фургоне нашего клана. Эта штука называется аравель или сухопутный корабль. Мерриль – долийка, будущая Хранительница, трепетно относящаяся к своей истории, так вот – она употребила бы именно эльфийское слово. Маретари решила, по просьбе Дункана, сопроводить вас в Хайевер. Мы не любим шемленов и сторонимся их, но сейчас мы всей толпой покинем лес и отправимся в большой и шумный шемленский город, потому что… потому что автор так решил, сами в шоке. Наш клан всё равно передвигается в том же направлении, а Лине и тебе нужны были внимание и уход. – Почему? Что случилось в том зале? – Когда ты что-то сделал с зеркалом, мы увидели в нём здоровенную чёрную фигуру. Дункан сказал, что это был Архидемон. Большой такой! Но зеркало не выдержало – пошло трещинами и лопнуло. Осколки разлетелись по всему залу, а ты сам упал на пол без чувств. Кстати, что ты делал с элувианом? – Ты знаешь, что это за зеркало? – Это Страж может считать, что такие зеркала делались в Тевинтере. Я-то знаю, как Первая Хранительницы Маретари, что это наследие нашего народа. Я видела письмена на нём, видела статуи. У меня нет сомнений. И я хочу понять, что ты с ним сделал. – Настырная эльфийка – Попытался очистить. Поначалу, казалось, что получится, но Скверну не так просто убрать. – Вот как. Ясно. Кстати, это твоё, – Мерриль протянула мне небольшой предмет, примерно с половину моей ладони, замотанный в кожу, который я взял и начал недоуменно вертеть в руках. – Э-э-э, что это? – Осколок от зеркала. Когда ты упал, и оно лопнуло, этот малыш улетел тебе на грудь. Остальные куски лежали где угодно, по всему залу, но вокруг тебя было чисто и ни одного другого осколка поблизости. Я посчитала, что он хочет быть с тобой. Эээ, что? Во второй игре Мерриль, конечно, производит впечатление ребенка (спасибо тонкому голосу и графике), но блин! Вообще-то она взрослая эльфийка, в некоторых вещах даже чересчур серьезная. Отдать кусок эльфийского артефакта непонятному шемлену, объяснив это на уровне первоклашки – это как-то вообще не к ней. – Спасибо, Мерриль? – Ой, да не стоит благодарности. Я всегда рада помочь воссоединиться двум кусочкам. – А что стало с остальными обломками? Мерриль замерла, перестав болтать ногами, и посмурнела: – Хранительница Маретари не хотела брать «проклятый» и «заражённый» артефакт. Как она не понимает, что это – наше наследие, наша гордость! Мы должны тщательно искать подобные артефакты и восстанавливать их! – Ты забрала осколки, да? – Я, в конце концов, будущая Первая клана. Я знаю, что эти осколки опасны, но мой долг, как долийки – восстановить наше наследие. Я уверена, что смогу починить сломанный тобой элувиан. Она хочет починить артефакт, но отдает кусок этого артефакта шемлену, который его и сломал… эээ, что? – Да, я тоже верю, что ты сможешь. А теперь не могла бы ты дать мне одеться? – А я тебе мешаю? – Мерриль склонила голову к плечу и хихикнула. – Знаешь, я, конечно, много чего в Башне повидал, но предпочитаю одеваться всё же без компании девушек. И уж тем более красивых девушек. Мерриль слегка покраснела, но встала и выскочила из повозки, приподняв полог из шкур. А я быстро нацепил на себя свои штаны и доспехи – они лежали у изголовья, а я был голый под тонким холщовым одеялом. Затем я подошёл к тому месту, откуда выпрыгнула эльфийка, и приподнял полог. В глаза ударил яркий солнечный свет – они привыкли к некоторому полумраку, так что пришлось слегка прищуриться. Мы двигались по лесной дороге – множество повозок запряженных серебристыми галлами. Моя находилась где-то в самом конце процессии: долийские эльфы не доверяли людям до конца, даже если они Серые Стражи. Рядом с повозкой обнаружился мрачный Дункан на своём гнедом жеребце. – Дункан, я… – Дайлен, расскажи-ка мне, что такое случилось с твоей пустой рукой, что я чувствую, как от неё несёт Скверной? – С рукой? Э-э… Только тут я перенес своё рассеяное внимание с окружения на культю и грязно выругался – неделя работы пошла коту под хвост. Восстановленный участок потемнел, энергоканалы почернели, и в них стало в разы больше грязи, чем было даже после нападения в Орзаммаре. Более того, зараза начала «осаждать» возведённую внутри руки преграду – она как будто бы стремилась её продавить, то откатываясь от преграды, то натыкаясь на неё. Но очнувшись, Обезьян не почувствовал вообще ничего неприятного, вон как бодро с Мерриль чесал, не взглянув на свою руку… Я поднял глаза на Дункана: – Кажется, меня заразила Скверна из зеркала. – Это и мабари было бы ясно. Мабари умны как люди, если не умнее, и в Ферелдене об этом даже ребенок знает. Дункана отчасти извиняет лишь то, что он много лет провел за пределами Ферелдена и подзабыл значение мабари в местной культуре. Ты лучше скажи, почему твоя пустая рука заражена Скверной? Как это возможно? – Ну, ты же сам знаешь, артефакты порой переносят Скверну… – По тяжёлому взгляду Стража стало понятно, что так отвертеться не выйдет. – Ладно, я расскажу. Слушай… Я присел на край повозки и стал рассказывать Дункану историю потери конечности. Пришлось открыть, что яд на болте содержал в себе Скверну, что сильно поразило Стража. Он как-то странно начал меня рассматривать после этого заявления, но не прерывал, пока я не закончил. – Скажи, Дайлен, ты точно уверен, что в твоих каналах была Скверна? – Я бы ответил «нет», если бы не повстречал Серых Стражей, не оказался бы возле того зеркала и не получил бы новую порцию этой гадости в свой организм. Но сейчас я точно уверен, что в моих энергоканалах была именно она. Пусть даже ослабленная, но я ни с чем не смогу её больше перепутать. – И ты четыре года смог прожить с ней рядом и не стать вурдалаком? Это неслыханно! Как? Вот мы уже которую главу охреневаем, Дункан. – Я и сам не совсем понимаю, Дункан. Та преграда, что возведена в моей руке, была создана почти в бреду. Я даже не могу точно вспомнить, что и как я делал. Потом с ней пытались разобраться маги, куда как умелее меня в лекарском деле. Но даже они не смогли понять, что такое я сотворил. – Ирвинг говорил: ты не раз доказывал, что можешь мыслить не стандартно, не так, как прочие маги. Разве ты не пытался разобраться сам? – Пытался. Ничего не вышло. Я лгал. Потому что я всё понял. Это случилось где-то через полтора года после инцидента. Я развивал свою форму Духа и изучал её. Рассматривал каждый сантиметр духовного тела, пока не дошёл до руки, некогда пострадавшей. Именно там я заметил, что в Тени стоит ровно такой же барьер, как и в реальности. С рукой не было никаких существенных изменений в Тени, потому-то я и не обратил на него внимание сразу. И тогда же я впервые, всего на мгновение, но позволил себе призвать вместо отсутствующей руки полноценную руку Духа. Протез едва не разлетелся на куски, стараясь сдержать силу Духа, а я половину ночи провёл, вычищая все остатки запаха Тени из рабочего кабинета. Но было ещё кое-что – дрянь в руке после призыва Духа, стала на каплю, но меньше, а каналы стали на ту же каплю чище. Тогда-то я и сделал вывод, что духи или демоны, как неподвластные силе Скверны, могут изгонять её из тела, что и проверил совсем недавно. О боги, что за трындец!!! Короче, нет. Нет, нет и еще раз нет! Духи и демоны не могут изгонять из тела скверну. В каноне мы имеем одержимого Андерса, из которого скверна никуда не ушла, трупы Кристоффа и Софии, которые не превращаются в вурдалаков… ну только потому что они трупы и уже разлагаются, и Авернуса, который, будучи Стражем и магом крови, почему-то не призвал в свое тело духа, чтобы избавиться от скверны, а лишь магией оттягивал свое превращение в вурдалака. И мы имеем излечившуюся чародейку Фиону, но она как раз одержимой не была. Обезьян, проснись, ты того… этого. Естественно, внезапно «исцелиться» я не мог – меня бы допытали до того, как я смог «победить» Скверну. А потом бы усмирили, или, что более вероятно, убили бы – за связь с духами. Но, с тех пор, я надолго увлёкся изучением всех историй, связанных с Воинами Духа и Духовными Целителями. Грегор был недоволен, однако Ирвинг разрешения для меня от него всё же добился. И именно сочетания техник этих специализаций позволяло мне выйти в реальность в своей полной силе. Пусть и ненадолго. Я так же прикидывал уже, как можно применить знания Рыцарей-чародеев, для закрепления результата и увеличения времени пребывания в реальности. И кое-какие намётки были – всё же эти личности работали напрямую с силой Тени, которая была близка силе духов. Я продолжил: – Но теперь я ощущаю, как преграда в моей руке постоянно подвергается проверкам на слабость. Я не смогу долго удержать её – я не знаю как. Я даже подпитывать её не смогу! У меня не так много времени на поиск лекарства, Дункан. – Понимаю. Как и у Лины. Именно поэтому мы едём с кланом эльфов – Хранительница пообещала мне помощь в сдерживании Скверны у вас обоих. Кроме того, эльфы помогут нам добраться до владений Кусландов. Взамен, я приму Лину в Серые Стражи. – И это всё? Маретари не дура – дуры не становятся Хранительницами… На долго. Она хотела что-то ещё, верно? – Да. Так же я, как и ты, будем должны ей по одной услуге. Ей – или её преемнице. Я задумчиво повертел головой: – Вот как… Слишком расплывчатая формулировка, терпеть такие не могу. – Уж извини, времени было на раздумья не так много. Я согласился. – Ясно. Надеюсь, ты знал, что делал. Кстати, а где Рич и прочие рекруты? Разве они… – Я отослал их в Остагар. Отослал бы и тебя с Линой, но ваше особенное положение вынудило взять вас с собой. Хранительница утверждает, что её чар и вашей внутренней силы хватит на то, чтобы сопротивляться Скверне ещё месяц. Без своих чар она даёт вам обоим три дня. Как раз хватило бы добраться до Остагара. Но, письмо Кусландам – не менее важная вещь, чем ваши жизни, уж прости за откровенность. Ну это максимально тупо, ребята! Хотя бы потому что как раз проще было отослать всех рекрутов в Остагар, распорядиться «проводите посвящение без меня» и рвануть в Хайевер, раз уж такое дело. Ибо вот есть Дункан. Он один, не ранен, налегке и на крепкой лошади, он может себе позволить даже галопом часть пути проскакать. А вот есть клан долийцев. У долийцев есть галлы, которые меньше лошадей и галопом скакать не будут, ибо запряжены в аравели, а аравель штука тяжелая. Также долийцев много, среди них есть дети, старики и раненые, то есть сильно галлу не пришпорить. И вот этот караван попрется в Хайевер? Ну-ну, авось за пару недель дотелепают… – Я, признаться, даже рад. Хоть Элиссу повидаю… – Ты знаком с молодой тэйрной? Я вздохнул. Мне предстоял ещё один долгий рассказ… *** Мимо Хайевера клан Сабре проехал на исходе третьего дня. ЧЕГО?! Кто подзабыл предыдущий обзор, напоминаю: К старому эльфийскому лесу мы подъехали на закате седьмого дня с того момента, как я покинул Башню. И это они только до опушки доехали, не до стоянки клана!Маленький отряд из нескольких всадников, не обремененный детьми, стариками и ранеными, путешествующий налегке, без повозок, дошел от башни до опушки Бресилиана за семь дней. Запомните эту цифру, это важно. А долийский клан со всеми этими обременениями потратил всего три дня на дорогу до Хайевера, который не на полпути, а «немного» в стороне?! Опустим вопрос, зачем они вообще туда поперлись… Эльфов пугало количество людских войск, что собралось здесь, потому они решили поехать дальше даже во тьме. Но их вообще ничего не смущало, когда они ехали до Хайевера через людские фермы и деревни по дорогам, где то и дело шастали люди. Все три дня я провёл в повозке, и компанию мне составляла Мерриль. Я успел от неё устать: эльфийка интересовалась вообще всем. Как в Башне моются, как в Башне спят, какие отношения в Башне с храмовниками, что в Башне едят, в какой позе и кого в Башне… Интересовалась она и практической магией, но, стоило только один раз её применить, как в нам заглянула Хранительница и ласковым голосом пообещала забросить нас в Хайевер прямо из вот этого самого леса. Глядя в её ясные глаза, я почему-то верил, потому рассуждал впредь с Мерриль исключительно о теоретической магии. На второй день нашей езды к нам присоединилась Лина. Похоже, она была если не единственной, то одной из немногих подруг Мерриль. Девочки часто сидели в обнимку, общались и хихикали, перебирая друг другу волосы. Мерриль, кстати, повозку почти не покидала: как сказала Маретари – чтобы следить за нашим состоянием. Сама же Мерриль была очень грустной. Когда я спросил её о причинах этой грусти, она ответила: – То, что я пошла против воли Хранительницы и забрала осколки элувиана, настроило моих сородичей против меня. Они считают, что я могу навлечь на них беду, используя эти проклятые стёкла. – Да не обижайся ты на них, – это Лина принялась утешать подругу. – Они боятся, что с ними случится то же, что и с Тамленом или мной. Их нельзя за это винить. – Я и не виню их. Просто очень грустно, что они не доверяют мне. Будто я хочу, чтобы им было плохо! Кстати, Дайлен, а что бы ты сделал, если бы мы обе сейчас сели к тебе на колени? Мерриль в каноне непосредственна, самоуверенна и местами наивна, но не производит впечатления умственно отсталой. Мерриль в этом тексте ведет себя как подросток с задержкой в развитии, когда что-то уже понимается, но не до конца и через раз. Я вздохнул. Лина была менее сдержанной, и просто дала Мерриль подзатыльник, после чего эльфийки сцепились в шуточной борьбе. Вообще, эта непосредственность и, порой, безбашенность Мерриль не то чтобы раздражали, но ставили в тупик. Я давно отвык от такого общения: в Башне после лет двенадцати у нас появлялись свои интересы, цели и устремления и мы начинали расходиться на группы по интересам. Моим стали сила магии и знания по ней. И если быть сильными магами хотели многие, то быть магами знающими – единицы. Потому рядом со мной остался в итоге лишь Йован – он искал знания и силы, но был недостаточно усидчив, чтобы их найти. Но ни он, Ни Андерс, с которым я почти не общался, хоть зачастую и видел рядом в компании Йована, не были настолько же взбалмошными, как эти две особы. Я вновь вздохнул и начал разнимать эльфиек. Перед тем, как покинуть клан, у Лины прошло что-то вроде церемонии прощания. В кланах было несколько условно влиятельных лиц: мастер охотников, мастер ремесленников, Хранительница и Старейшина клана. В клане Сабре Хранительница так же выполняла роль Старейшины. Во-первых, ничего подобного, Старейшина у них есть — мудрый старый эльф Пайвел. Во-вторых, а что насчет главного пастуха? Это не менее важное лицо в кочевом клане, чем охотник или ремесленник, ибо пастухи обеспечивают благополучие галл. К каждому из них Лина подходила, получала наставление и какой-то дар: Маретари подарила ей кольцо, Айлен, мастер-ремесленник, преподнёс в дар ремень, а мастер охотников преподнёс ей лук и колчан со стрелами. С Мерриль Лина на прощание просто обнялась, и, когда она подошла к нам, в глазах у неё стояли слёзы. А вот еще вопрос. У протагониста-долийца есть приемная мать — обычная эльфийка, как и все в клане, но она нашего эльфа вырастила как родного. Почему Лина с ней не прощается? И где, блин, глава пастухов?! Или кто ништяк не дарит, тех и вспоминать не надо? Всю поклажу мы сгрузили на коня Дункана – моего четвероногого забрал Рич, Наверное, потому что это изначально не твой конь. а у Лины в принципе не было для передвижения ни коня, ни галлы. Но и уйти успели от места прощания с долийцами недалеко – скоро смерклось, а идти в темноте стало почти невозможно. Дункан нашёл небольшой овражек и развёл в нём костёр. Нас с Линой он отправил спать, а сам уселся сторожить. Я, конечно же, сразу спать не стал. Всю дорогу я пытался ослабить напор Скверны и вновь почистить каналы. Получалось не слишком хорошо: свежая порция дряни, казалось, вообще не реагировала на мои потуги. Черная субстанция стремилась прорвать преграду, затопить собой все каналы, подчинить тело и разум. Рядом стонала Лина – ей снились кошмары, а я не мог помочь. Её разум уходил куда-то далеко, точнее, его утягивали, и я не мог проследить куда. Скверна в ней, кстати, действовала почти так же, как молодые маги, когда прокладывали свои схемы каналов – создавала непонятный каркас из чёрных прожилок, стремясь сделать его как можно более похожим на схему нервов. Правда, в отличие от моей схемы, каналы Скверны пролегали лишь по самым крупным нервным волокнам. К тому же, появился канал, который уходил куда-то за пределы тела. Не в Тень и не в реальность, куда-то ещё. Стараниями Маретари этот процесс был сильно замедлен, но не остановлен, и без её присмотра… Я пытался перемкнуть этот канал – это даже получалось, но Лина после этого быстро бледнела и теряла сознание. В себя она не приходила, пока я не убирал свои шаловливые ручки от её структуры. Гусары, молчать! Только после этого её можно было привести в чувство: Лина не помнила ничего, что с ней было во время потери сознания. Я проверил так же и структуру Дункана – у него такой канал тоже обнаружился. Но его близость к Зову или Призыву в принципе перекручивала всю структуру Стража, так что лезть туда я уже не рисковал. Звучит как «протянул шаловливые ручки куда не надо и получил по ним от Дункана»… Гусары, все еще молчать! В замок Кусландов наша компания, в итоге, вошла в сопровождении отряда стражников: Фергюс, молодой и статный воин, сын Брайса, с отрядом патрулировал окрестности замка и наткнулся на нашу стоянку. Дункана он знал, а потому нам было предложено отправиться в замок в сопровождении – Брайс должен был обрадоваться Дункану. Ну, по крайней мере, я так думаю: Дункан и Фергюс беседовали в отдалении от нас с Линой, потому их разговор я не слышал. Лине тоже было не до разговоров шемленов – после пробуждения её трясло и лихорадило. Я же пытался повторить заклинание Маретари, которое я подсмотрел тайком. Выходило так себе, но, заменив в непонятных мне места плетения на свои целительские и, добавив каплю силы Духа, я Накосопырил еще сильнее, потому что ничерта не понял в действиях Маретари для начала, так что Лине стало хуже? Так было бы в любом нормальном фике, но не здесь: сумел добиться улучшения её состояния: Лина порозовела, прекратила трястись и смогла, наконец, сесть и выпить отвар, что должен так же помогать справиться с болезнью. Если так будет продолжаться дальше, то далеко она не уйдёт… Фергюс половину пути до замка крутился возле меня, Меня страшно раздражает эта покровительственная лексика, потому что вот это «крутился возле меня» рисует какого-то восторженного юнца, у которого молоко на губах не обсохло. Хотя бы потому, что Фергюс Кусланд — старший сын и наследник тэйрна, командующий войсками наравне с отцом, и взрослый мужчина, к началу игры успевший жениться и обзавестись собственным наследником. Точный возраст Фергюса неизвестен, но его сын ведет себя лет на пять, значит, можно предположить, что самому Фергюсу где-то лет 26-27. Взрослый состоявшийся мужчина, короче. Будет ли он крутиться вокруг безродного ноунейма? Ой сомневаюсь… Но у нас сьюхофик. а потом всё же подошёл с вопросами: – Привет. Ты новобранец Серых Стражей? – Приветствую, лорд Кусланд. Не добровольный, но в целом да. – И зовут тебя Дайлен, верно? – Мы уже встречались, лорд Кусланд, если вы об этом. Это я случайно нарушил покой вашего замка своей магией. – Не только магией, знаешь ли, Дайлен. Сестрёнка почти год рвалась под любым предлогом посетить Башню, круша всё, на своём пути, но отец строго следил за ней. Ещё бы, в её-то тогдашнем положении… Судя по всему, я сильно побледнел, потому что Фергюс начал дико ржать: – Ха-ха-ха, видел бы ты своё лицо, ха-ха-ха! Ну и умора! А-ха-ха-ха-пфрх… А нечего так ржать, вот мошка в рот и залетела. В каноне Фергюс тоже шутит, но… ага, он при этом не выглядит дегенератом. Прям суперспособность какая-то у Обезьяна всех вокруг в дебилов превращать... – Не обижайся, я пошутил. Преждевременным отцом ты не стал. Иначе я бы вёл тебя к своему отцу в кандалах. И учти, отец всё ещё не знает, что ты с Элиссой был… М-м-м… Знаком ближе, чем ему бы того хотелось. Она рассказала об этом только мне… Ну, может ещё матери. И может быть Ориана в курсе. Ах да, ещё, возможно, тётушка Нэн и матушка Меллол… – Короче, весь замок в курсе, а тэйрн Брайс нет? Может, мне лучше сразу лечь вон в тот овражек и вы меня сожжёте? – Не, так легко ты не отделаешься. Топай, давай, сестрица будет рада тебя видеть. – А твой батюшка – не очень. – А-ха-ха-пфха-пфр… Юморист фигов. Надо ли говорить, что, уже входя в ворота замка, я не мог расслабиться. Совсем. И дело было не только в Брайсе и его отношении ко мне: внутри двора я увидел неприятно знакомые цвета на одном из знамён – медведь на желто-белом щите. Хоу со своими людьми тоже был тут. Фергюса мой напрягшийся вид так же веселил: – Не переживай, братец, если что, то я помогу тебе сбежать. У нас тут как раз… – Фергюс. Заткнись. Моё резкое высказывание и серьёзный вид всё же сбили веселье со старшего Кусланда: – Дайлен, я же просто шутил. Ты… ...мало того, что Фергюс ведет себя как дегенерат, готовый ржать по поводу и без, так еще и тушуется, когда младший по званию ноунейм велит ему заткнуться. Хотя я уверена, что в каноне он осадил бы наглеца. – Это люди Хоу? – Да, отец выступит к Остагару вместе с ним послезавтра на рассвете. А… – А ты должен выступить завтра к вечеру? – Да, но я не понимаю… – Дайлен! Идём, нам надо предстать перед лордом Брайсом. Фергюс, могу ли я попросить тебя сопроводить нашу спутницу в покои, где нас расположат? – Ко-конечно, Дункан. Оно еще и заикается. Кстати, я не поняла, а почему сопровождать Лину должен Фергюс — в замке что, слуг нет? И у Фергюса нет своих дел, например, с семьей побыть перед отъездом, м? Я поравнялся со Стражем, что шёл впереди: – Дункан? – Я надеюсь, что в моём присутствии тебя не четвертуют… Сразу. – И на этом спасибо. – Но на всякий случай, напоминаю – убивать людей нельзя. – Да-да… Ты еще глазки закати. А вообще я не врубаюсь, какая религия заставляет Дункана так разговаривать с рекрутом, если он может приказать вести себя тихо. Один из людей Фергюса повёл нас вглубь донжона, а сам Фергюс и пара его людей, которые подхватили наши мешки, повели Лину куда-то в иное место – располагать на постой. Когда мы вошли в большой, на сколько я понимаю, приёмный зал, нас не стали сразу объявлять – у всех были дела поинтереснее. Юная леди, стояла перед уже слегка поседевшим Рендоном, и громко высказывалась: – И пусть твой сыночек катится на Глубинные тропы со своими непристойными предложениями. И ты туда же катись. Даже будь это воля Создателя – я не выйду замуж за твоего слюнтяя! – Полагаю, юная леди просто ещё не осознаёт всех выгод, что сулит этот союз. Амарантайн… – Да хоть Денерим! Я этого слизняка придушу, как только увижу, дело даже до брачного алтаря не дойдёт, не то что до ложа. И вот этот вот браслет… Она пнула какую-то помятую золочёную железяку. Я так подозреваю, что это была попытка сватовства от Рендона, но Элисса, а кто ещё это мог быть, категорично ответила отказом. Она немного изменилась, и, при этом, была всё такой же – бойкая, полная жизни, эмоциональная. Я бы сказала, что Элисса просто хамка неотесанная. И… это прозвучит страшно, но я понимаю Рендона Хоу. Что он видит? Бесхребетного Брайса, которым все крутят как хотят и который даже собственную дочь приструнить не в состоянии (боюсь представить, как он своими землями управляет). Дегенерата Фергюса, который то ржет как полоумный, то тушуется и заикается. Непонятную пока Элеанору и чудовищно избалованную невоспитанную Элиссу… Серьезно, я понимаю и сочувствую Хоу, которому такой тэйрн не нужен. В ней плескалась море силы – Элисса в своём развитии не стояла на месте, и я видел, что она равна многим воинам, что стояли в зале у стен, неся караул. И это в её-то восемнадцать. Родное сердце, ты когда руку потерял? Четыре года назад, вскоре после ночи любви с Элиссой? Как же ты сложные расчеты-то ведешь, если у тебя со сложением в пределах сотни проблемы… А у нас проблем нет и мы понимаем, что если четыре года назад Элиссе было шестнадцать (как она сама утверждала), сейчас ей не меньше двадцати. Есть, впрочем, и вариант, что Элисса прибавила себе пару лет, но тогда… кхем! Монстр, а не девушка. Она слегка вытянулась, но, в итоге, казалась миниатюрной – на голову ниже Хоу или Брайса, а Фергюс и вовсе был бы выше на все две. Тем временем, пнутая железка подпрыгнула, отлетела и покатилась кувырком в нашу сторону. Замерла она только у ног Дункана. В этот момент, казалось, что все лица в зале обращены к новым действующим лицам – нам. Опомнившийся мажордом прокашлялся и громко крикнул: – Серый Страж Дункан, со спутником! Брайс, стоявший поодаль и прятавший лицо в руках, уж не знаю, от смеха или стыда, От стыда за дочурку, уверена. отнял руки от лица и радостно пошёл навстречу Дункану, распахивая ему свои объятия. Элисса же… Смотрела на меня. И мою руку. Как бы я ни старался отойти за спину Дункана и спрятать правую руку за своей спиной, но в её глазах горело смутное подозрение, которое только крепло с каждой секундой. Брайс, тем временем, обнял Дункана: – Дружище, как я рад тебя видеть! Как долго я ждал, что ты заглянешь к нам на огонёк! Да ещё и не один! Целых два Стража в моём замке! Наконец-то твой Орден крепнет и обретает силу. Представь же нам своего спутника. Брайс обернулся ко мне, и веселье начало спадать с его лица. Он, как и Элисса, смотрел на мою спрятанную руку. – Лорд Кусланд, позвольте представить, это рекрут Серых Стражей, которого я нашёл в Круге магов. Его зовут… – ДАЙЛЕН! ДАЙЛЕН! Два выкрика слились в один: один басовитый и полный злости от Брайса, другой, звонкий и полный радостного недоверия от Элиссы. Я хотел было предпринять один из своих тактических приёмов – стратегический отход, но не успел. Что-то большое и чёрное метнулось из-за спины Элиссы, повалило меня на пол, прижало лапами и начало вылизывать моё лицо. А в голове послышался голос, который я почти забыл за четыре года: «Отец, это ты!» Выходит, пес стал одержимым? Жаль мне тварь безвинную… А глава на этом кончается, и слава яйцам. Мне надо отойти от вида настолько изуродованных Кусландов. 2 мая 2023
3 |
Включить тёмную тему
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
