Дочитал "Дэвида Копперфильда". Несмотря на всё полученное удовольствие, в процессе чтения этот роман (и его автор) вызывали у меня очень амбивалентные чувства.

Герой "Копперфильда", несомненно, автобиографичен. Дэвиду приходится работать на виноторговца, отмывать бутылки и переклеивать этикетки - именно этим занимался сам Диккенс, когда его отец сидел в долговой тюрьме. Дэвид относит в скупку вещи миссис Микобер, точь в точь как Диккенс делал для своей матери. Дэвид стенографирует парламентские выступления и сотрудничает с газетами, потом начинает писать сам и очень быстро достигает успеха - точно так же, как сам Диккенс. И тд и тп.

В тех случаях, когда автор откровенно делится с героем своей биографией, важны не совпадения, а "угол отклонения" и смысл этих отклонений.

Диккенс стыдился своего отца, который сидел в долговой тюрьме, и своей матери, которая безуспешно пыталась открыть пансион для девочек и заставляла сына расклеивать и раздавать соседям объявления для этого безнадежного предприятия. Руководствуясь этим чувством стыда, он изобразил свою собственную семью в виде семейства Микобер, комического и относящегося к более низкому социальному классу, чем главный герой. Несмотря на то, что в момент знакомства ГГ с Микоберами Дэвиду всего одиннадцать или двенадцать лет, взрослые члены этого семейства называют его "сэр" и "мистер Копперфильд", обращаются с ним как со взрослым и ценят его дружбу, как дружбу равного.

Несмотря на то, что вся его семья отчаянно нуждалась, Диккенс считал огромным унижением для себя то, что в тринадцать лет ему пришлось несколько месяцев поработать на фабрике ваксы, а потом заниматься наклеиванием этикеток на бутылки. Это не соответствовало его представлению о себе, как о сыне джентльмена, который не должен заниматься такой грубой, унизительной работой - и все эти чувства он вложил в своего главного героя. Это очевидная проблема, потому что Диккенс в своих произведениях формально осуждает тех высокомерных снобов, которые считают, что простые люди - существа "другой породы", с более грубыми чувствами и принципиально другими потребностями, но на самом деле, если присмотреться, он - точно такой же сноб. Он ведь не пишет в своих книгах, что _никто_ не должен быть слугой, работать на фабрике ваксы или мыть бутылки, да и трудновато было бы при этом объяснить, откуда будет браться вакса. Но при этом он глубоко убежден, что _лично он_ слишком хорош для того, чтобы заниматься всеми этими вещами, причем только потому, что его дед, а после этого отец, немного поднялись по социальной лестнице, и теперь он по справедливости (?..) должен занимать более высокое положение, чем все эти "существа другой породы", которым в самый раз всю свою жизнь заниматься монотонным, отупляющим трудом.

Отправка сына джентльмена на подобную работу кажется Диккенсу такой жестокостью и такой несправедливостью (безотносительно реальных трудностей его семьи), что он не может этого простить своим родным (об этой неспособности простить такое унижение он писал в своих письмах), и в романе "Дэвид Копперфильд" он снова дистанцируется - на "постыдную" работу главного героя отправляют не родные, а жестокий, беспринципный отчим. А его добрая бабушка в конце концов его спасает, отправляет его в школу и выкладывает тысячу фунтов на его образование, чтобы обеспечить ему достойное его место в обществе.

Внимание, вопрос - чем это отношения к себе (и своему ГГ) на самом деле отличается от гротескно-комических рассуждений миссис Микобер, которая постоянно распространяется о выдающихся способностях своего мужа и о том, что он достоин занимать лучшее место в обществе? Читатель должен, по замыслу автора, смеяться над этими несуразными идеями, но ведь в реальности разница между миссис Микобер, убеждённой, что ее муж должен занимать высокий и доходный пост, и бабушкой главного героя, убеждённой в том, что ее внук должен стать проктором и членом Докторс-Коммонс - только в том, что первая не может выложить на стол тысячу фунтов, чтобы выполнить свое желание. Ну и что тут смешного? Ни главный герой, ни его бабушка эту тысячу фунтов не заработали, они выше миссис Микобер просто потому, что эти деньги у них _есть_.

И дело тут не в том, что Диккенс - человек другой эпохи. Когда ему этого захочется, он проявляет глубокую рефлексию и тонкую наблюдательность. Ему просто не хочется подвергать сомнению приятную картину мира, в которой он по каким-то непонятным до конца причинам лучше и достойнее других, поэтому "по справедливости" должен иметь гораздо больше, чем они.

На первый взгляд может показаться, что Диккенс преисполнен доброты и сочувствия - и к простым, бедным людям, и к "недостаточно добродетельным" в глазах общества женщинам, и к людям слабым, больным и несчастным. Но на самом деле это - очень специфическая доброта. Бедняки, чтобы быть достойными сочувствия, должны быть не только добродетельны, самоотверженны и скромны, но и смотреть на сочувствующих им людей с благоговейным восхищением, поминутно восхвалять их и считать их дружбу и внимание небесным даром. Словом, вести себя немногим лучше крепостного, который влюблен в своего барина и считает его высшим существом.

"Недостаточно добродетельные" женщины должны постоянно бить себя в грудь и заливаться слезами, предаваясь пароксизмам горя и раскаяния, и благословлять любого, кто готов отнестись по-человечески к таким пропащим тварям, как они. Тогда очень удобно им сочувствовать.

Кстати об этом сочувствии. В раннем детстве наш герой влюблен в "малютку Эмли", дочь простого рыбака. И уже взрослый Дэвид Копперфильд, который решил записать свои воспоминания, описывая свое детство, говорит что-то вроде того, что "если бы я знал, что с ней случится дальше, я бы, может быть, и пожелал ей утонуть ещё в ее детские годы". А что, собственно, случилось дальше? Эмли соблазнил школьный приятель Дэвида, которого повзрослевший главный герой сам привел в ее дом. Он увез ее за границу, потом бросил, и после многих страданий ей вместе с ее любящим дядей пришлось эмигрировать в Австралию, чтобы начать новую жизнь. Но лучше бы ей было умереть в ранние годы, с точки зрения ГГ, чем пасть так низко и утратить свою "добродетель"!

Это что-то с чем-то. Если даже "добродетель" женщины кажется Дэвиду (точнее, Диккенсу) такой святыней, не вполне понятно, почему бы ему не сказать - "если бы я знал, что с ней случится дальше, я сказал бы, что уж лучше МНЕ погибнуть в раннем детстве, чем привезти к ней своего друга и причинить этой бедной девушке столько зла". Или - "лучше бы моему приятелю погибнуть в тот момент, когда мы с ним учились в школе, чем дожить до того дня, когда он совершит такой поступок". Неееет, такие мысли нам в голову не приходят. Это Эмли стоило бы утонуть! То есть вина за то, что мужчина обещал бедной девушке жениться, но на самом деле не женился и бросил ее в ужасном положении, каким-то образом лежит на самой девушке. Очень удобно и поистине возвышенно!

Бедняки должны пресмыкаться, но при этом так, чтобы их пресмыкательство не было слишком очевидным, как у Хипа, чтобы не оскорблять тонких чувств их благородных благодетелей. К тому же они должны пресмыкаться добродетельно и абсолютно искренне, а не корыстно и притворно, как Урия Хип.

Диккенс воспевает благородное самопожертвование и самоотречение (особенно у женщин и бедных мужчин), он восхищается мистером Пеггоди, который взял на себя заботу о двух осиротевших детях и больной старухе, и самопожертвование Софи, которая прислуживает всей своей семье - больным родителям и десятку сестер, не думая о собственных потребностях. Но сам герой при этом совершенно не настроен ежедневно жертвовать своими интересами и чувствами и посвящать себя заботе о других. Кто-кто, но он должен иметь отдельную квартиру, полную свободу заниматься своим делом и возможность путешествовать. Даже его жена, когда она смертельно больна и не способна встать с постели, разумеется, не будет такой эгоисткой, чтобы требовать его присутствия, и не то что позволит, а даже будет настаивать, чтобы он с чистым сердцем ехал в другой город по своим делам.

И она будет так любезна, чтобы очень кстати умереть как раз тогда, когда герой начал осознавать всю необдуманность своего брака, и освободить ГГ, чтобы он мог обрести счастье с другой женщиной (которая, конечно, тоже - ангел доброты и самоотречения). При этом она так и говорит - я, дорогой, тебе совсем не подхожу, если бы я осталась жить, то ты бы перестал меня любить и начал тяготиться моим обществом, так что лучше мне умереть! Естественно, ведь ее жизнь даже в ее собственных глазах не должна и не может иметь другой ценности, кроме возможности доставлять ему радость и удобство. Он, конечно же, подавлен горем, но уже в течение первого года после ее смерти начинает думать, что на самом деле он влюблен в Агнес, которая будет для него куда более удачной спутницей жизни, ведь она не только добра и склонна к самопожертвованию и растворению в других, но также и умна, решительна и сможет поддержать его и помочь ему справиться с любыми жизненными трудностями. Вот такой вот лучезарный эгоизм под маской добродетели.

Заметим в скобках, что сам Диккенс имел несколько любовных связей прямо в браке и довел свою жену до полного отчаяния и алкоголизма - она была недостаточно самоотверженной и добродетельной, чтобы понять, что лучше бы ей умереть и предоставить ему полную свободу.