Сегодня удивительный день. Я познакомился в ВК с одной моей читательницей, мы стали общаться – и внезапно оказалось, что у них с подругой (а теперь ее женой) с детства был - и даже сейчас есть! – свой паракосм, по их терминологии – Игра. Я столько лет надеялся встретить кого-нибудь _еще_, у кого тоже есть свой паракосм, что меня начало лихорадить от волнения.

Я написал друзьям – МС и Литте. Литта сначала не поняла, в чем соль. Она, конечно, за меня порадовалась (на то и нужны друзья), но возразила, что у многих в детстве есть свой вымышленный мир. Даже МС сказал – «Все хотя бы пытались делать это в детстве, я рисовал карты произвольной местности и писал на них придуманные топонимы скопированными из учебников и лингвистической литературы алфавитами иностранных и мертвых языков». И что «многие геймеры так живут, только в чужих мирах». Но дело в том, что паракосм – это совсем не то же самое, что просто вымышленный мир. Во-первых, это мир, который вымышлен, устроен и обжит его создателем с нуля, а не заимствован из книги, фильма или из игры. Так что толкиенисты, любители ДнД и все, кто при переписи населения называет себя джедаем, отпадают сразу.

Во-вторых, паракосм стабилен и устойчив. Человек развивает его много лет подряд, детализируя его историю и быт, придумывая новых персонажей, философию, литературу, быт… Это "миростроительство" на максималках, когда человек развивает одну и ту же вымышленную вселенную так же интенсивно, как проживает свою реальную жизнь, и паракосм становится реалиорой – внутренней, литературной, игровой реальностью, в которой автор паракосма существует наряду с обычной повседневной жизнью.
От обычных увлечений и фантазий эту вымышленную реальность отличает, устойчивость, постоянство и растущая «фактурность». Чем больше автор создает внутри этого мира, тем больше в нем «данностей», с которыми сам автор вынужден считаться. В некотором смысле, автор подчиняется законам паракосма точно так же, как любой из его персонажей. Он отказывается от роли демиурга ради роли летописца и нередко – соучастника (воображаемых) событий. Но, в отличие от всевозможной эзотерики и игр с тульпами, граница двух реальностей для автора не размывается, а преданность своему миру остается чисто поэтической, без мути, пафоса и в высшей степени сомнительных претензий, характерных для поклонников «магического реализма».

Паракосмом было Средиземье Толкиена и страна, в которую Клайв Льюис играл в детстве с братом Уорни (и которая впоследствии легла в основу «Хроник Нарнии»).
Свой паракосм был в детстве у сестер Бронте.
И, разумеется, очень известным (хотя и карикатурным) паракосмом является Швамбрания у Льва Кассиля (и его же более серьезная, но менее известная Синегория).

У меня тоже был – и есть – свой паракосм, который лег в основу цикла «Сталь и Золото». Когда-то я считал, что, когда я допишу свою «мессианскую трилогию», то больше никогда не стану ничего писать – зачем, если самая главная история уже записана? Но мне никто не верил, ни тогда еще живая мама, ни моя жена. Соня вообще подняла меня на смех и упорно продолжает до сих пор – чуть ли не каждый раз, когда я приношу ей почитать какую-нибудь новую главу, она напоминает мне, что в 2021-м я клятвенно уверял, что больше никогда не стану этим заниматься. И мне было бы гораздо проще отвечать на эти выпады, если бы я писал _только_ о новых персонажах (ну откуда я мог знать в 2021-м, что придумаю «Драконоборца» или «Жанну»?). Но проблема в том, что я нередко возвращаюсь к старым персонажам, в мир «Стали и Золота», и тут уж отговариваться нечем.

Паракосм есть паракосм. Роман может (и должен) вовремя закончиться, но паракосм всегда пластичен, безграничен и живет по собственным законам.

У меня есть много друзей среди тех, кто пишет книги (при моих собственных увлечениях это вполне естественно). Я много раз надеялся, что я столкнулся с паракосмом, когда видел любовно выписанный вымышленный мир у человека, который кроме этого /до этого ничего не писал. Но каждый раз это оказывалось не так. Многие авторы искренне любят свои книги и своих героев, но при этом это увлечение сопутствует работе над сюжетом, а потом сменяется каким-то новым увлечением, иногда вообще не связанным с литературой. Так что я давно уже отчаялся увидеть _настоящий_ паракосм. Кто бы мог подумать, что я встречусь с ним как раз тогда, когда я сам давно махнул рукой на эти поиски, устав от разговоров, которые кончались ничем – либо я обнаруживал, что человек создал какие-то зачатки паракосма в детстве, а потом его забросил, либо находил очередной авторский мир, который, несмотря на то, что автор был нежно к нему привязан, вовсе не был паракосмом.