Смешно сказать, но я до сих пор не читал Вергилия. Так что вчера я решил наконец-то просветиться, тем более, что "Троянки" Еврипида уже хорошо настроили меня на сопереживание Энею и его попутчикам.

Правда, было неясно, почему, пока троянские женщины плачут, что они достанутся в рабыни победителям, а маленького Астианакса сбрасывают со стены, у Энея набралось двенадцать кораблей и достаточно воинов, чтобы в последующих главах строить города и бросать вызовы целым народам. Откуда взялись все эти люди, причем с кораблями, золотом, припасами и оружием? Почему они не воспользовались всеми этими ресурсами, чтобы освободить своих несчастных жен и родственниц, которые достались врагам в пьесе Еврипида? С таким войском можно было бы освободить от рабства хотя бы некоторых из них...

Ну ладно, спишем это на сюжетную условность. В одной сцене Эней спасается из горящего города с отцом на плечах, да ещё тащит маленького сына за руку, и позаботиться о них обоих сразу ему так тяжело, что он буквально теряет (!) в процессе бегства свою жену Креусу - просто-напросто не замечает, где и как она отстала. Но при этом в одной из последующих глав он раздает своим товарищам, которые участвуют в устроенных им состязаниях, настолько ценные призы, что создаётся впечатление, что они вывезли на своих двенадцати кораблях все сокровища Трои - шутка ли, одному дать талант золота, другому талант серебра, ещё полдюжине людей - украшенное самоцветами оружие, посуду, дорогие одеяния... Кто вывозил все эти ценности и грузил их на корабли, пока Эней тащил на плечах старого отца - неясно. Почему вместо талантов золота не озаботились вывезти Андромаху, дочерей Приама и Астианакса - тоже большой вопрос. Но тут обычная сюжетная проблема - в одной сцене нужно, чтобы Эней предстал перед читателем несчастным беглецом, а в другой нужно, чтобы он выглядел предводителем народа, полководцем и царем, который не должен являться к новым землям бедным и оборванным просителем. А то, что это плохо совмещается друг с другом, автора то ли не волновало, то ли он, увлекшись, просто не заметил этого.

История Энея и Дидоны - едва ли не самая известная сюжетная линия во всей поэме, во всяком случае, я ее знал из других книг задолго до того, как сам добрался до Вергилия. Если забыть, что в этой поэме все поступки персонажей объясняются темными играми богов, которые дёргают смертных за верёвочки, как кукольник марионеток, то в сухом остатке получаем классическую историю о гетеросексуальных отношениях в патриархальном мире. Женщина говорит - ты взял меня в жены, мы заключили брак и поклялись друг другу в верности. Мужчина - ничего не знаю, ничего такого не было, мы просто трахались, а теперь мне пора. Женщина - ты не держишь клятвы! Мужчина - ты просто не понимаешь, я тут ни при чем, это бессмертные боги мне приказывают тебя бросить. А с богами кто же спорит, так что меня ещё нужно пожалеть, пока-пока.

Но вообще в истории Дидоны мне больше всего понравилась деталь о том, как Эней после ее смерти щедрой рукой дарит своим друзьям и соратникам плащи, рубашки и другие вещи, которые для него долго, тщательно и искусно вышивала женщина, которая из-за него покончила с собой (о чем Энею к этому моменту хорошо известно, как и о том, что даже её тень в загробном мире его не простила). Ничего! Подумаешь, труды влюбленной женщины, которую ты бросил... В самый раз распорядиться результатами этих трудов, как обычным ценным имуществом.

Схождение Энея в загробный мир - великолепный эпизод. Вергилию, в отличие от Данте, хватило ума набросить на страдания грешников в Тартаре покров недосказанности и вообще избегать избыточных подробностей, что сделало образ Аверно не в пример художественнее и поэтичнее, чем дантов Ад. Вообще, Данте, конечно, допустил по отношению к Вергилию серьезную бестактность. Вряд ли какой-нибудь автор станет обнимать и называть любимым сыном человека, который решил переписать его творение по-своему, да ещё ввел в повествование самого автора, и сделал его соучастником перековеркивания его произведений. За любовь и признание, конечно, спасибо, но такое проявление любви вряд ли кому-нибудь понравится...

Отдельный подарок, как обычно, тем, кто бесится из-за _повестки_ в современных книгах, играх и кино - во-первых, в путешествиях, сражениях и приключениях участвует несколько пар отъявленных экстремистов, и автор посвящает немало строк их красоте, отваге и преданности друг другу. Во-вторых, есть Камилла:

"Вместе с мужами пришла и Камилла из племени вольсков, Конных бойцов отряд привела, блистающий медью. Руки привыкли ее не к пряже, не к шерсти в кошницах, Дева-воин, она трудов Минервы не знала, Бранный был ведом ей труд и с ветрами бег вперегонки.
...Смотрит ей вслед молодежь, поля и кровли усеяв, Издали матери ей дивятся в немом изумленье; Глаз не в силах толпа отвести от нее, лишь завидит Пурпур почетный, что ей окутал стройные плечи, Золото пряжки в кудрях, ликийский колчан за спиною, Острый пастушеский дрот, из прочного сделанный мирта"

В отличие от протофеминистских героинь, которые живут среди мужчин и не чувствуют ничего общего с другими женщинами, Камилла окружена храбрыми подругами:

"Спутниц отборный отряд окружает Камиллу: Ларина, Тулла несется за ней и Тарпея с медной секирой; Лучших Италии дев избрала она - украшенье Войска, и в мирные дни, и в бою надежных помощниц"

А также вдохновляет и обычных, мирных женщин:

"В крепкие балки ворот, как таран, колотят с разлета. Матери, жены - и те в разгаре схватки смертельной (Путь им к отчизне любовь и Камиллы пример указали) Стали дубины со стен и в огне заостренные колья, Словно копья, метать во врагов рукою дрожащей; В битве за город родной погибнуть каждая жаждет"

Находится место - хотя и немного - и для настоящей, проверенной испытаниями женской дружбы, и последний вздох и последний наказ Камиллы принимает не возлюбленный, а лучшая подруга:

"Дева из раны копье рукой цепенеющей вырвать Тщится, но в ребрах застрял глубоко наконечник железный. Никнет, слабея, она, охладелые веки смежает Смерть, и с девических щек исчезает пурпурный румянец. И, умирая, она обратилась к одной из ровесниц Акке, которой всегда доверяла всех больше, с которой Все заботы делить привыкла, и так ей сказала: "Силам приходит конец, сестра моя Акка. От раны Я умираю, и мрак пеленой мне глаза застилает. К Турну беги, передай мое последнее слово: Пусть он меня заменит в бою и тевкров отбросит. Акка, прощай!"

А вообще - я чуть не заорал от разочарования, когда текст совершенно внезапно оборвался. Я, конечно, знал, что Вергилий свою "Энеиду" так и не закончил, но, когда читаешь, никогда заранее не знаешь, сколько страниц в конце уйдёт на обязательные "примечания". Так что повествование оборвалось гораздо раньше, чем я думал - я действительно надеялся узнать, что дальше. Но что дальше, никто не расскажет, потому что автор умер две тысячи лет назад. И то, что это продолжает вызывать фрустрацию у современного читателя, на мой взгляд, лучшая характеристика.