Солнце светило шафранным оранжевым цветом и лучи его преломлялись дикими розовыми змейками сквозь облака. Я рассмеялся и вытянул вперёд руку, мне показалось, что я могу поймать облако. Но оно ускользнуло под порывом ветра, словно и вправду почувствовав мои пальцы.
Мне было хорошо.
Зелёная травка, синее небо и запах корицы вокруг. Родной интерьер привычного с детства района. Люди вокруг почему-то как будто бы скрывали улыбку, проходя мимо. Прямо как если бы я был сейчас голым, но они из вежливости умалчивали об этом?
Взгляд мой привлекло деревце, стоящее неподалёку. Может, мне повезёт и это окажется яблоня? Я сегодня не кушал вроде бы ничего.
— Нет, это не яблоня, — прозвучало приглушенно от мужчины с рыжими бакенбардами, который стриг траву маникюрными ножничками шагах в пяти от меня.
Я что, сказал это вслух?
Да нет, такого за мной никогда не водилось. Я не какой-нибудь Кён из «Меланхолии Харухи Судзумии».
— Верно, — подтвердила светловолосая женщина с одухотворённым лицом, выгуливавшая ребёнка на поводке. — Меланхолия — не совсем подходящее слово.
Улыбка с моего лица стала сползать. Я новым взглядом обвёл окружающую реальность, непривычно ласковое солнце, зелёную травку, весёлых пешеходов.
— Это что, сон? Или... или смерть?
— Выбирайте. — Мужчина закончил или прервал временно свою обработку травы, отложив ножницы. Теперь он смотрел на меня, по-прежнему добродушно, но уже без улыбки и с неким профессиональным вниманием. — Принимать решение вам. Как вы захотите, так и будет.
Под взглядами сочувственно рассматривающих меня прохожих, под светом пахнущего корицей солнца я ощутил, что мир вокруг меня колеблется. И одновременно — почувствовал, что всё именно так, как сказал мужчина с рыжими бакенбардами.
Реальность изменчива.
Если я признаю происходящее сном, то проснусь живым и здоровым в своей собственной постели и вернусь к обычному существованию. Если я признаю происходящее смертью, то окажется, что я уже умер от какого-нибудь инсульта или инфаркта, а люди вокруг окажутся какими-нибудь ангелами или демонами — или сотрудниками виртуального терминала Загрузки.
Искушение было страшным.
Меня всегда, всю жизнь раздражала довлеющая над нами неопределённость в вопросах посмертного существования. А тут — шанс рывком её снять.
Да, но не изменится ли окружающий мир молниеносно, если я приму второе решение? Что, если пахнущее корицей дружелюбное солнце превратится в котлы со сковородками? Или я окажусь в крипипасте?
Ласковый солнечный мир вокруг поколебался ещё раз, словно меня поторапливая.
— Я сплю, — произнёс я еле двигающимися губами, не слыша себя, презирая себя за трусость.
Солнце моргнуло. Совсем как глаз великана.
— Я сплю.
Череда вспышек, словно транслирующих сообщение азбукой Морзе. Похожих на свет лазерной «мыши».
— Я сплю!
На этот раз я услышал себя.
Я слабо дышал, пальцы мои вцепились в ткань одеяла. Запах корицы шёл от стоящей в углу сковородки, я вчера в рамках борьбы с хандрой попробовал запечь на ней собранные в заброшенном огороде яблоки. Свет шафранного солнца преобразовался в зелёные цифры электронных часов.
Снова всё тот же сон.
Я поднял с трудом левую руку, преодолевая боль от хронического артрита. Пять часов утра. Ещё где-то час — и придётся вставать, приступая к неотступным и ежедневным обязанностям Переворачивателя Пингвинов.
Пальцы мои дрожали.
Что ж, это мой долг. В некотором смысле я сам напросился на это. Каждый из нас соткал собственноручно полотно своей жизни, а если есть стоящие за нашими решениями силы — с них не спросишь ответа.
...Я медленно, борясь с сопротивлением организма, сел. Свесил вниз ноги с койки, ощутив хлад линолеума.
Боль во всём теле пульсировала, становясь то сильней, то слабее. Как вспышки шафранного солнца...
Я знаю. Знаю, что рано или поздно мне явится вновь этот сон. Он является мне регулярно.
И тогда я скажу:
— Я умер.