Долохов не успел ничего предпринять, когда окно распахнулось, и Молли, заулыбавшись, игриво промурлыкала:
- А кто это у нас там такой замёрзший? Кто это у нас такой голодный?
Она погасила огонь в плите и, отставив сковородку, подошла к окну, призывно виляя своими весьма, на взгляд Долохова, аппетитными бёдрами. Антонин, совершенно обалдев от такой картины, тупо пялился на неё, позабыв, зачем, собственно, явился сюда - а Молли, тем временем, уже добралась до окна и, перегнувшись через подоконник, взяла его лицо в ладони и... чмокнула Долохова в нос. Её полная грудь, едва сдерживаемая фартуком, оказалась так близко от его глаз, что Антонин, судорожно вздохнув, отчётливо ощутил теперь и голод, так сказать, иного рода - так сильный, что он перекрыл даже его изумление от происходящего.
- Хочешь кушать, мой птенчик? - проворковала тем временем Молли, ласково растрепав его волосы.
- Э-э, - ответил Долохов, облизнув пересохшие губы и снова сглотнув.
Конечно, он хотел - и не просто "кушать", а жрать, ибо обед у него сегодня не задался, а уж блинчиков он не пробовал уже лет... сказать страшно, сколько, ибо а Азкабане ничего, кроме овсянки с рыбой и тушёной капустой, не подавали, а Малфои, у которых он жил после побега, были, увы, сторонниками высокой кухни, и банальности вроде блинчиков на их столе не было места.
- Ну иди же ко мне, радость моя, - позвала, тем временем, Молли, втягивая его через окно в кухню - и Долохов вовсе не поручился бы за то, что сделала она это исключительно с помощью левитации, по его ощущению, ей на это вполне хватило и собственных сил. - Что ты хочешь сначала, - спросила она кокетливо, - меня или блинчики?
Антонин только тихонечко застонал. Разве можно ставить человека перед подобным выбором?! Он хотел всё - и сразу, в конце концов, кто сказал, что подобные вещи нельзя совмещать? Он поглядел на Молли голодными - во всех смыслах - глазами и перевёл взгляд на тарелку, на которой возвышалась приличная стопка блинов.
- Ах ты, затейник! - промурлыкала Молли, усаживая его на стул и взмахом палочки срывая с него одежду. - О-о, - проговорила она, оглядев его с ног до головы и задерживая свой взгляд примерно посередине. - Не можешь выбрать, мой сладкий? - спросила она с пониманием, толкая его на стул и усаживаясь к нему на... можно сказать, колени. Долохов возбуждённо то ли вздохнул, то ли всхлипнул, а она, притянув тарелку с вожделенной едой поближе, взяла один блинчик и, свернув его, поднесла к его рту, начиная ритмично двигаться.
Это было похоже на... Наверное, если бы Долохов когда-нибудь представлял себе рай, тот бы выглядел так же: с ёрзающей у него на... кхм... коленях голой женщиной с большой... кхм... большими бёдрами и такой же немаленькой грудью, которую уже не скрывал невесть когда сброшенный фартучек, и вкуснейшими тончайшими блинчиками, которые эта женщина сама вкладывала ему в рот, предварительно обмакивая их то в мёд, то в сметану.