***

Несмотря на найденное в книгах подтверждение слов мадам Помфри — от Темной Магии, особенно от Непростительных, маги чернели кожей, душой и сердцем — жизнь Гермионы внезапно стала лучше. Прекратились нападки Малфоя, а Гарри, за которого Гермиона волновалась, взялся за ум и усиленно тренировался под ее руководством. Грейнджер не стала первой красавицей Хогвартса, но количество мужского внимания резко увеличилось.
Это не говоря уже о том, что новое, улучшенное тело, нравилось ей самой.
На Святочный Бал Гермиона шла под руку с Виктором Крамом и строила в голове коварные планы. Слова Блейза о том, что надо держаться друг друга и помогать своим, несмотря ни на что, глубоко засели в голову новой Гермионе. Совместить приятное с полезным, соблазнить Крама и ослаблять его перед следующими этапами Турнира, в помощь Гарри. Ли Джордан брал на себя Флёр, Алисия Джонсон должна была нейтрализовать Седрика, благо квиддича в этом году не было, из-за Турнира. «Мы поможем Избранному, Избранный поможет нам», так объяснила Гермиона новую стратегию остальным чернокожим ученикам Хогвартса.

При виде гостей, лицо Гермионы озарилось черной улыбкой. Директор Дамблдор старательно обходил тему Пожирателей и мракоборцев, и уклонялся от разговора. Профессор Грюм, как всегда прикладывающийся к к фляжке в стороне, упирал на то, что он в отставке, и контакты с мракоборцами растерял, а Пожирателей он сажал в Азкабан вместо разговоров с ними. Но это не стало бы помехой для прежней, белой Грейнджер, и уж тем более не остановило новую, черную и уверенную в себе Гермиону. За спиной министра, Корнелиуса Фаджа, стоял тот, ради кого Гермиона затеяла многоходовую интригу с приглашениями.
Кингсли Шеклболт, старший мракоборец, не скрывающий своей черной кожи.

- Гермивонна, - хрипло сказал Крам, - ты прекрасная черная роза, и аз те обичам!
- Да-да, - рассеянно согласилась Гермиона, - извини, но мне очень нужно к Министру.
Виктор проводил Гермиону, которой только что признался в любви, полным страсти и обожания взглядом. Платье с открытой спиной и разрезом до бедра шло ей необычайно, и Крам ощущал себя как на матче год назад против Германии, когда в него и метлу попало проклятие, и его кидало, штормило, кружило, и при этом в голове царили пустота и восторг одновременно.
И, так же, как на этом матче, Виктор испытал падение с большой высоты.
Гермиона подошла к высокому чернокожему магу, и тот неожиданно обнял ее и расцеловал, после чего обнял еще крепче, и они куда-то пошли, прочь из зала, где проходил Святочный Бал. В обнимку. От такого предательства и игнорирования чувств, у Виктора потемнело в глазах, и захотелось что-нибудь сломать и закричать на весь зал.
***

- Как ты похожа на нее! И вся в меня! - непрерывно восклицал Кингсли, глядя на Гермиону.
- Еще совсем недавно я искренне считала себя дочерью белых дантистов — магглов, - насупилась Гермиона, - и все вскрылось совершенно случайно.
В ходе неспешной прогулки по Хогвартсу, Кингсли узнал историю своей новообретенной дочери, и поделился своей. Почернел Шеклболт в ходе Первой Войны, сражаясь с Пожирателями и теми, кто шел за ним, потому что чаще всего оказывалось так, что без Темной магии их не остановить. Но несмотря на это, он любил магичку из Ордена, и она любила его, и частенько они сражались палочка к палочке против десятков врагов.
- Ее нашли и убили перед самыми родами, - вздохнул Кингсли, - и я долго потом не мог прийти в себя, но нашел и убил всех, кто участвовал в той атаке. Тогда я и потемнел окончательно и бесповоротно, но не жалею об этом. Одного не пойму... как ты спаслась? И если ты спаслась, то где твой брат?
- Брат? - растерянно переспросила Гермиона.
- Да, Ливанна ждала двойню, мальчика и девочку, - печально кивнул Кингсли, и тут же насторожился, уловив что-то в голосе Грейнджер. - У тебя не было брата?
- Нет, я была единственным ребенком в семье, но родители надо мной не хлопотали никогда, давали возможность расти самостоятельно.
- Несмотря на все внушения и магию, инстинкт не так просто обмануть, и они ощущали, что ты не их дочь, хотя разум подсказывал им иное, - Шеклболт из состояния ностальгирующей печали уже перешел в азартно-боевой режим. - Тот, кто заколдовал твоих приемных родителей и обеспечил тебе маскирующее заклятие, тот же маг спас и тебя.
- Но кто это был? Почему он не спас маму?
- И зачем он разделил вас? - добавил Шеклболт.
Постояв несколько секунд, и ощутимо потемнев, если не лицом, так ощущением, излучаемым вокруг, Кингсли сказал мрачно.
- Это слишком невероятно, чтобы быть правдой.
- Что..., - Гермиона заколебалась, не зная, что говорить «сэр» или «папа» и поэтому повторила. - Что?
- После смерти Ливанны я посвятил себя мести и мракоборчеству, и никогда не скрывал своей кожи, с гордостью демонстрировал ее... в отличие от многих других.
- Многих, - прошептала Гермиона, начинавшая осознавать.
- Многих, - саркастично усмехнулся Кингсли. - Законом не запрещено применять заклинания изменения цвета кожа, зато запрещено снимать их насильно, чем эти самые многие и пользуются. Но это можно изменить, нужно изменить, если я правильно все понял. Ты еще не поняла?
Гермиона покачала головой.
- Кто не пошевелил и пальцем, чтобы спасти Ливанну, чтобы я посвятил все свои силы войне? Кто сменил тебе цвет кожи, а твоим родителям память, и так искуссно, что заклинание поддалось только зеркалу истинного облика, а ты выросла книжным ребенком? Кому нужна была сильная ведьма, способная понять муки Гарри Поттера от жизни среди магглов, помочь ему заклинанием?
- Дамблдор? - прошептала Гермионна, ощущая, как кудряшки на голове выпрямляются.
- Поэтому я и сказал, что это слишком невероятно, - Кингсли тоже понизил голос.
- И родители Гарри, - кивнула Гермиона в такт своим мыслям. - Что мы можем сделать... папа?
- Многое, но только если у нас будет команда решительных магов, готовых действовать сообща.
- Думаю, - широко улыбнулась Грейндже, - с этой проблемой я смогу помочь.

***

Аластор Грюм, к которому Кингсли обратился за помощью, почему-то запаниковал и попробовал стереть память Шеклболту. Вышла некрасивая потасовка, закончившаяся разрушением пары стен, и пленением Грюма, оказавшимся Барти Краучем — младшим, который считался умершим в Азкабане давным-давно. Осознание того, что заговор и нечто темное вокруг действительно имеет место быть, вдохновили Кингсли, и во главе отряда чернокожих учеников, он отправился к Дамблдору.

***

- Куда ты дел моего сына? - спросил Кингсли, влив в Дамблдора тройную порцию сыворотки правды.
- Вот он стоит, - вяло ответил Альбус, указывая на Блейза Забини.
Рукав мантии съехал, обнажая почерневшие руки Дамблдора.
- Хэй! - весело воскликнул Блейз. - Сестренка, так ты и вправду сестренка?
- Но зачем?
- Так было нужно. Семейство Забини замазалось в Темных делах, поэтому появление у них черного ребенка никого не удивило.
- Так было нужно? - прошипел Кингсли.
- Грядет Темный Лорд, и нужно было подготовить...
- Силенцио! Барти! Где прячется этот Темный недолорд?
- В особняке Реддлов, - тут же ответил Крауч-младший, тоже накачанный сывороткой.
Шеклболт наклонил голову из стороны в сторону, хрустнув шеей, и посмотрел на остальных.
- Вы со мной?
- Да, сэр!

***

Особняк Реддлов пылал, подожженный с четырех сторон.
Никто не спасся, даже змею порубили на части, тут же пожарили и съели.
Был громкий скандал, стоивший Корнелиусу Фаджу и Барти Краучу старшему их мест. Новым Министром Магии стал Кингсли Шеклболт, и первым же своим указом он запретил дискриминацию магов по цвету кожи, и выступил с обращением по колдорадио.
- Да, Темная магия перекрашивает вас в черный цвет, но значит ли это, что темнокожие — не люди? Нет! Дела определяют цвет кожи, а не наоборот! - гремел голос Шеклболта из приемника. - И черные люди способны на светлые дела, а те, кто гордится своей белой кожей, могут совершать черные злодеяния! Темная сторона магии сильна, но я приложу все силы, чтобы бороться с ней! Чтобы Магическая Британия процветала, и была местом законности и порядка!
- Душевно говорит папа, - смахнул слезу Блейз. - Ну что, сестренка, чем думаешь заняться?
- Думаю, для начала надо довести до конца план помощи Гарри, покататься там на болгарских метлах, откушать французских устриц, - усмехнулась Гермиона, - а потом уже всерьез заняться эльфами.
- Эльфами?
- Эльфами. Мы освободим их из рабства белых и дадим возможность трудиться на нас, черных, - и тут, Гермиона, не выдержав, расхохоталась во весь голос.
- Эй! Ты же не будешь отрицать, что братство черных — это сила?
- Не буду, но все равно очень смешно, - Гермиона покрутила в воздухе рукой, потом сказала серьезным тоном. - И никогда еще моя жизнь не была такой светлой, как теперь, когда я стала черной.
И после паузы добавила мечтательно.
- Вот родители увидятся, что у меня теперь в порядке все зубы!