Бешеный Воробей
Из чёрной записной книжки в твёрдой обложке:
"Когда я лет через десять буду рассказывать послушникам эту историю (что-то приукрашу, о чём-то умолчу - но куда ж без этого?), они наверняка спросят меня: "А что было дальше?".
А дальше-то ничего и не было.
Из Монастыря, в котором меня забирал наставник - сама бы я не дошла. В правой руке было сломано всё, что можно сломать, и вывихнуто всё, что можно вывихнуть. Возвращались под вечер - чудом державшийся на ногах каноник наверняка трижды проклял своё решение в воспитательных целях проводить брата, как маленького, сто раз - решение под задушевную беседу о трудностях руководства неуправляемыми раззвиздяями выпить со Слепым по стакану "Ада" (рецепт этого оправдывающего название ужаса я не знаю, но спирт из бутылки с дохлым скорпионом там точно присутствует) и бесчисленное множество раз - решение со Слепым прогуляться. Не подумайте, что по двору. А ведь Слепой ещё мягко оттуда выводит, не то что Табаки. Мадам Лестрейндж при виде нашей весёлой компании (одни надписи на подаренных братьям футболках чего стоят: цитата из "Молота ведьм" и "Катаюсь там, где львы и... спать боятся!") даже забыла, на чью именно голову собралась опускать фамильную реликвию.
Досталось в итоге Сигнусу. Какой идиот решил, что на посту воспитателя дошколят он принесёт меньше вреда?! Детей уже двенадцатый раз обыскивают и каждый раз что-то новое находят! Один плюс: седьмого марта военный лагерь собрали в столовой, сказали, что все молодцы, даже Окделл, и заслужили увольнительную в родные монастыри.
Да-да, именины Антонина. Который свою воспитанницу (хотя, вообще-то, уже бывшую воспитанницу, но кто ж вспомнит) даже по случаю праздника амнистировать отказался. Так и ходит сестра Бешеный Воробей даже до диспетчерской в сопровождении Стаса, Пашки или Петьки, одна - ни шагу. Зато Риверсу наконец-то объяснили, как следует вести себя с женщинами (на русском языке, но он, кажется, понял).
Именины прошли с размахом. Самым слабым коктейлем была "Игра в слова" (АбсенТ и ТекилА), а самым безобидным развлечением - традиционная игра в квиддич посудой наутро. На этот раз по-настоящему, двумя командами. Я судила и комментировала - Трэверс впервые за год написал освобождение от активной физической деятельности. Ещё бы - руку пять часов по частям собирать. Победили дружба и явившийся на шум похмельный Милорд.
На празднике за особо одарёнными следить было некогда, а тёмных углов в монастыре много. Берта, вроде, в порядке, Гвен перепутала шардоне с мадерой, а вот бледный вид Алекто меня пугает. Мальсибера, кажется, тоже. Если Амикус узнает, что стал дядей, у меня появится чудесная возможность изучить свадебный ритуал на практике. Хе-хе.
Письмо Хаскиля оказалось адресовано... Минерве МакГонагалл. Причём, судя по внешнему виду конверта и слившейся цветом со знаменем в кабинете заместительницей Дамблдора, к интригам оно вряд ли имело отношение. Что тут скажешь... седина в голову - дракл в ребро. Львы по дороге меня обшипели, как помоечные книззлы, но ничего не сделали - спасибо печати Савринтарского аббатства на письме, выигранному суду и деревянным чёткам, на которых после конфликта появилось три антрацитовых бусины. Я их обычно напоказ не выставляю, но... пусть драные кошки помнят.
Заму каноника повезло меньше (если ТАКОЕ вообще можно назвать везением). Рейстлин потребовал бескорыстного ведения лекций по дознанию в их семинарии. В течение года. Магический контракт. Потому что семейными деньгами и артефактами мистер Лестрейндж-средний расплачиваться наотрез отказался. Второй раз за пять дней за письменным столом засыпает... Это я для общей картины, так-то мне начхать!
Хотя, как верно сказал Табаки, если бы вальбургинцам было друг на друга начхать, Городу жилось бы куда спокойнее. Да, в Городе стало бы намного спокойнее... потому что одного из самых проблемных монастырей уже лет пятнадцать как просто не было бы"

The End? :)