Для тех, кто до сих пор подписан, лимитед анбетед едишн!

Часть III. Возвращение дядюшки Хо

Дядюшка Хо и томление духа

Все вроде бы шло заведенным порядком: светило солнце, чирикали птицы, по земле бегали клоны Фенрировны, а по небу реклама, упоросельня пополнялась новыми клиентами, а Фанфикополис новыми жителями и домами. Но чего-то не хватало, и дядюшка Хо невольно вспоминал свою троюродную сестру, которая всегда в таких случаях говорила томным голосом: «Ремня, ремня тебе не хватает».
Осознание пришло неожиданно, когда дядюшка Хо меньше всего этого ожидал. Он как раз пробовал новую смесь «50 оттенков Снейджера», вместе с бывшей мадам Жукпук, которая неожиданно для всех бросила свою правозащитную деятельность, сменила имя и периодически заходила к дядюшке пыхнуть упороса.
– Эй, дед, ты чего? - спросила бывшая мадам, а ныне просто Зоя Воробьева.
Дядюшка Хо посмотрел на нее удивленно, а затем заметил, что невесть откуда достал свиток и даже успел написать на нем несколько абзацев. Зоя протянула руку и прочитала громко вслух.

– Моем, моем зельевара, больше пара, больше пара, - приговаривала Гермиона, намыливая голову Снейпа. - Будет, будет зельевар, молод, молод, а не стар!
Снейп вяло пытался выбраться из бочки с водой, но ноги его не держали, а намыленные руки постоянно соскальзывали с краев.

После этого она не менее громко заржала на всю упоросельню.
– Ядреная смесь, - сказала Зоя, отсмеявшись. - Лучше не курить в затяг!
Затем, взяв две порции на вынос и дежурно пошутив про то, что теперь точно сможет подрабатывать литературным негром-накурщиком, она ушла. Дядюшка же вернулся к свитку и долго сидел над ним, ощущая дрожь в руках. Затем Хо отвлекли дела и посетители, но вечером, закрыв упоросельню, он снова ощутил эту дрожь.
– Я слишком стар для всего этого, - сказал дядюшка, глядя на собственные дрожащие руки.
Зуд внутри даже не подумал ослабнуть, наоборот, только усилился. Перед глазами дядюшки вспыхивали чудесные картины, как он снова стоит в лавке, приветствует посетителей, предлагает «самые лучшие, отборные рукописные свитки!» Как в его честь называют улицу, нет, его дома образуют целый микрорайон, взмывают к небу столпами — украшениями Фанфикополиса. Воображаемая толпа за стенами лавки бесновалась и ревела: «Еще свитков! Еще свитков!»
– Нет, нет, это бред, я же отказался от всего этого, - помотал головой дядюшка и отправился домой.
Но в следующие дни он неоднократно ловил себя на дрожи в руках, на мыслях о сюжете, попытках придумать что-то, что сразу станет шедевром, сияющей жемчужиной архитектуры Фанфикополиса. Вкрадчиво тихий внутренний голос нашептывал по вечерам, что дядюшка теперь богат, теперь ему есть что занести и бетам, и гаммам, и редакторам, всем, даже еще до того, как он возьмется писать.
На десятый день этой пытки пером и чистым свитком, дядюшка не выдержал и сдался. Придвинул к себе лист и начал писать, запоем, уйдя в текст с головой, не видя ничего вокруг. Так алкоголик присасывается к бутылке, и дядюшка Хо, когда оторвался от свитка, ощущал себя примерно так же: счастье переполняло его и кружилась голова.
На следующий день пришло похмелье.

– Это кошмар! Ужас! Бред! - кричал дядюшка, топча обрывки собственных свитков.
Таких позорных текстов он не писал даже в молодости! Дядюшке хотелось забыть обо всем, тем более, что зуд внутри улегся, поэтому он раскурил тройную дозу упороса и весь день болтал с посетителями. На следующий день зуд вернулся, еще хуже, чем раньше. Дядюшка со вздохом достал свиток, но в этот раз текст не шел, слова выходили какими-то неуклюжими, ужасными, корявыми. С этим еще можно было бы смириться — ведь необязательно кому-то показывать написанное? - но увы, зуд не проходил, видимо от осознания несовершенства собственных текстов.
Всю ночь дядюшка ворочался с бока на бок, охал и стонал, жаловался на возраст, но зуд был неумолим. Хо разрывало, между желанием писать, стремлением сразу получить шедевр и страшной реальностью, в которой все его тексты не стоили даже того недоснейджера, что он написал под воздействием чрезмерной дозы упоросной смеси.
Вечером дядюшка пожаловался на проблему.
– А, знаю такое! - воскликнула Зоя. - Называется — обострение писцыта, но оно обычно встречается у, эммм, старых писателей, не в смысле возраста, конечно, не пойми неправильно, дед, просто у молодых обычно вообще никаких проблем не наблюдается...
– Нет, все верно, - вздохнул дядюшка. - Я раньше писал.
Посмотрев на удивленную собеседницу, Хо признался.
– Еще до Фанфикополиса. Пытался здесь продолжить, но не вышло. Бросил, открыл упоросельню и был счастлив до недавнего времени. Пытался снова писать, но что-то не выходит.
– Значит, нужны помощники. Литературные негры, если уж совсем точно.
– От того, что кто-то напишет мне текст, мой писцыт не пройдет! - воскликнул гневно Хо.
– Дед, ты не торопись, дослушай. Вот смотри, ты же хочешь написать, а не получается, так?
– Так.
– Сидишь в одиночестве, мучаешься, страдаешь, а так у тебя будут помощники, ты — абзац, они — абзац, сюжет предложат или наоборот, напишут о чем скажешь. Обязательно похвалят тебя, восхитятся слогом.
– Эй, я действительно хочу написать шедевр!
– Дед, тебя не поймешь. Тебе от зуда избавиться или шедевр написать?
– И то, и другое!
– Ну тогда тебе все равно дорога на рынок литнегров, там же рядом и Бетогаммский центр находится, раз ты решил на шедевр замахнуться, то без них не обойтись.
Дядюшка вспомнил свое первое появление в Фанфикополисе и слова, что бетам и гаммам «надо отстегивать», но теперь это не являлось проблемой. Упоросельня приносила стабильный доход, можно было и потратиться, попытаться вернуться обратно, к прежнему образу жизни.
– И как туда добраться? - спросил дядюшка.
– Все очень просто, по третьему фандомному кольцу, до микрофэндомов, и оттуда уже рукой подать, там их целые плантации, этих негров, не промахнешься. Шутка. Зайдешь в Черный Квартал, и там есть площадь, все покажут и расскажут, только денег не забудь захватить, негры нынче пошли грамотные, о своих правах знают. Или можно проехать по проспекту Снэванса, выехать через ворота Светящейся Лани и повернуть направо, вдоль стены до калитки.
– Понятно, - ответил дядюшка, еще не решивший, какой маршрут выбрать.
Но все равно, от мыслей о возможном скором решении проблемы, Хо приободрился, томление духа и писцыт временно ослабли и отступили. Решив, что решит с утра, какой маршрут выбрать, Хо подготовил свою лучшую покису и тугой кошелек, после чего лег и сразу уснул.