Прастити, но что-то меня накрыло. Я от прошлых потуг НЕХа в лечении ещё не отошла, а тут снова.

Некоторые считают стоматологов не совсем настоящими врачами, но это не помешало родителям Гермионы научить её основам первой помощи.
Если бы решала она, то Рона оставили бы на месте, вызвав помощь к нему, потому что блевать слизнями и передвигаться, пусть даже с чьей-то помощью, - это натуральное издевательство, особенно учитывая расстояние от квиддичного поля до замка. Да и здоровый человек добежал бы и привёл мадам Помфри намного быстрее, чем дойдут они все вместе. Может быть, стоило пойти к Хагриду: его хижина была гораздо ближе; однако Поттер решил по-своему - снова, - и игнорировал стоны Рона, просьбы отпустить его и слёзы, ручьём тёкшие по побагровевшему от непрерывных спазмов и напряжения лицу. Сил вырваться у бедняги не оставалось, а её никто не хотел слушать.
Ни тогда, ни когда Буллстроуд наложила оглушающее заклинание.
Гермиона возмутилась от всей души и уже собиралась объяснить, почему этого никак нельзя было делать, но Поттер её заткнул и принялся демонстративно игнорировать. Она очень-очень сильно хотела просто достать свою палочку и применить к Рону Фините Инкантатем, но почему-то рука не поднималась. Такое иногда случалось в присутствии Поттера, и это должно было пугать, мозг Гермионы логически понимал: должно, обязано; но почему-то всё воспринималось естественным.
Тем не менее она не привыкла сдаваться и попыталась убедить Буллстроуд сделать то, что не могла сама, но та лишь отмахивалась:
- Да что ты можешь знать, ты же не колдомедик.
- Но мои родители...
- Тем более ничего не смыслят в колдомедицине!
Когда Гермиона поняла, что это бесполезно, и посмотрела на Рона, его лицо уже не было красным. Оно было мёртвенно-бледным.
***
- Задохнулся, - вынесла вердикт мадам Помфри, сделав несколько быстрых, отточенных до автоматизма вхмахов палочкой, голос её при этом казался лишённым обычной энергичности, тусклым. - Слизни забили пищевод и трахею.
- Я же говорила, я говорила! Вы его убили, убили! - Гермиона всхлипнула и разревелась.
У неё случилась натуральная истерика, и мадам Помфри споила ей два флакона успокоительного. Подействовали они быстро, но вместе с онемением безразличия пришли опустошённость и дикая усталость, а глаза закрылись сами собой.
Гермиона осталась в Больничном крыле, и потому обо всём случившемся её расспрашивали отдельно: без Поттера, Буллстроуд или Невилла. Она не могла поручиться, что в противном случае сумела бы рассказать всю правду. Даже при огромном желании. У неё взяли воспоминания, и потом сам Дамблдор приходил, чтобы выслушать историю ещё раз. То ли уже полностью осознанное на тот момент горе от потери друга помогло, утроив решимость, то ли искрящиеся сочувствием внимательные голубые глаза за стёклами очков-половинок придали сил, но Гермиона смогла рассказать о том, что Поттер иногда делает с людьми. Что сделал с ней по пути от стадиона к школе. Не впервые, но на сей раз это стоило жизни Рону.
Дамблдор походил на трёхдневный гелиевый шарик, когда она закончила. Он словно бы стал меньше, съёжился, а на его ссутулившиеся плечи легла вся тяжесть мира, пригнув к земле.
- Вы бесконечно храбрая девочка, мисс Грейнджер.
***
Милисент Буллстроуд, Невилла Лонгботома и ещё десяток пострадавших от влияния Гарри Поттера забрали в Мунго, и прогноз оптимистичный.
Сам же Гарри Поттер был убит аврорами при попытке задержания. Он отчаянно сопротивлялся и успел забрать с собой троих.
Их наградили Орденом Мерлина, посмертно.
Как и Рона Уизли.
Гермиона Грейнджер от своей награды отказалась.

А если серьёзно, то ни один агент Уизли не пострадал, ведь мы же помним, что всё происходит в псевдо-реальности. =)
Кстати, агент Тонкс вновь палится: невербалка на втором курсе. Ага-ага. Повезло, что НЕХ такой тупой.