Орли задержала руку на взмахе, обернулась. Увидела стоящего совсем рядом высокого сухопарого сакса в темно-синем плаще. Что сакс – поняла еще раньше: разве такой грубый язык с каким-нибудь другим спутаешь? А вот слов разобрать не сумела. Но, судя по тому, как он их произносил, слова эти были очень нехорошие.
Переспрашивать не осмелилась: остереглась. Очень уж похож был сакс на Санни. Те же большие светло-серые глаза. Тот же длинноватый нос – только у Санни он особо в глаза не бросался, а вот сакса делал похожим на журавля, птицу, как известно всякому гаэлу, жадную и злобную. А ну как это сам Кудда и есть? Про нелюбовь отца Санни к ирландцам Орли была наслышана еще в Кер-Сиди.
Пока она размышляла, как поступить, с саксом заговорил Робин. Заговорил по-камбрийски, да еще и бросил на Орли быстрый, но выразительный взгляд. Та сразу поняла: сейчас надо слушать внимательно!
– Почтенный господин шериф! – медленно, растягивая слова, принялся объяснять Робин саксу. – Что же в том дурного, что моя ученица вертит веревкой, как пращой? Да, с пращей она, и правда, управляться немножко умеет – но как же без этого? – он вздохнул, развел руками. – Мы же с ней вдвоем странствуем по всему острову – а сколько в лесах лихих людей шастает! И сейчас-то у нее в руке никакая не праща – простая веревка...
Орли напряглась. «Господин шериф»! Точно, Кудда!
Кудда хмуро посмотрел на Орли, потом ухмыльнулся. И вдруг поманил рукой кого-то из толпы:
– Хэй, Ти́ла!
И тут же, расталкивая зрителей, к нему устремился высоченный лохматый детина в черной саксонской тунике. Пробившись к Кудде сквозь толпу, детина почтительно ему поклонился:
– Ги́сэ, мин ре́фа!
Кудда едва заметно кивнул в ответ. Потом показал детине на Орли:
– Гиф хэ́о зин ли́сэрэ!
И неожиданно, по-прежнему ухмыляясь, обратился к Орли по-камбрийски с лающим саксонским выговором:
– Эй, ирландка! Ну-ка покажи, на что ты способна!
От неожиданности Орли побледнела, замерла. Выходит, напрасны были все их придумки с немотой? А Кудда довольно осклабился: – Что вытаращилась, десси? Думала, не узна́ю? Не надейся: я столько ирландцев на своем веку повидал!
Между тем детина в черном уже протягивал ей свою пращу. Орли, так и не опомнившаяся после своего разоблачения, покорно взяла ее, повертела в руках. Веревка оказалась заметно толще и длиннее, чем та, что лежала в ее дорожном мешке, и в голове у Орли сразу же поднялся целый ворох мыслей. Как хорошо было бы сначала опробовать пращу! А потом... Ох, с каким удовольствием она влепила бы потом этому саксу камнем прямо в лоб – чтобы неповадно было ему и над гаэлами насмехаться, и своей дочери казнь готовить, и Этнин в плену держать!
– Ну что, ирландка? – насмешливо произнес Кудда. – Потешишь душу старого воина – покажешь, что такое ирландские пращники? Как, сумеешь не посрамить славу Этайн О'Десси?
У Орли сердце совсем упало. Нет, конечно же, она слышала о храброй предводительнице ирландских пращников, когда-то давным-давно сложившей голову в Рождественской битве под Кер-Нидом. Только вот Этайн – та́к ведь звали еще и ее холмовую подругу, а под прозвищем О'Десси были записаны в гленских бумагах и дядюшка Охад, и его сын Кайл. Ох, неспроста назвал это имя окаянный длинноносый журавль Кудда!
Однако собралась с силами, испуга не показала.
– Не посрамлю! Я из того же клана, что и доблестная Этайн Сто Куррахов, почтенный шериф! – заявила гордо, громко, да еще и на чистом камбрийском – ну, во всяком случае ей самой так показалось. – Дал Каш, септ И Кашин!..
И вдруг запнулась. Потому что глянула на Робина. А тот только что за голову не хватался: стоял, не сводя с нее глаз, и то и дело подносил палец к губам: молчи, молчи!
Между тем Кудда подошел к Орли поближе.
– Септ И Кашин... – он повторил совсем тихо и очень медленно, словно наслаждаясь звучанием этих слов. – Знакомое название! Явился как-то раз ко мне паренек по имени Оффа – так о́н всё про какого-то О'Кашина толковал.
Кудда приблизился к ирландке совсем вплотную, сверкнул взглядом – и вдруг сильными цепкими пальцами больно ухватил ее за подбородок. Прошипел едва слышно: – А ну говори, скэмлэ́сэ рэ́дэ уи́кке! За Саннивой явилась?
Орли, может быть, что-нибудь ответить и попыталось бы – но попробуй скажи хоть слово, когда тебя держат за челюсть! Впрочем, Кудда и не ждал ответа. Посмотрел ей прямо в глаза, усмехнулся. Процедил сквозь зубы:
– Счастье твое, ирландка! Добрые вести у меня в доме, а не то бы...
И разжал пальцы.
А потом продолжил уже громко, так, чтобы слышали все: – Эй, ты! Сможешь попасть из пращи – отпущу с миром!
Кудда даже еще сказать не успел, куда именно надо попасть, – а у Орли весь недавний сон перед глазами так и встал. Всё, сейчас этот похожий на журавля сакс заставит ее стрелять в Робина!
Но Кудда, как оказалось, задумал другое. Показал на того самого детину, который отдал Орли свою пращу.
– Смотри, ирландка! Вот мой воин Тила. Праща – у тебя. У него – лук. Хочу посмотреть, кто кого! Одолеешь Тилу – уйдешь с миром вместе со стариком.
Сначала Орли даже обрадовалась: не придется стрелять по Робину. И только потом испугалась. А как не испугаться? Выйти против лука с пращой – это же почти все равно что безоружной! Да пока она веревку раскрутит, лучник и выстрелить успеет, и еще после выстрела отдохнуть! А стрелять без раскрутки, по-гречески, Орли так толком и не научилась: камни у нее летели совсем недалеко.
Должно быть, Кудда и сам понимал, что это будет не поединок, а убийство. Он хмурился, поглядывал на толпу, прямо с веселого представления попавшую на совсем другое зрелище. Впрочем, многие были довольны и такому продолжению: мальчишки с жадным любопытством глазели на Орли, одетая по-камбрийски девушка не отрывала влюбленных глаз от детины в черной тунике, два молодых сакса оживленно переговаривались, тыкая пальцами в длиннющий, в рост человека, лук, которым тот уже успел вооружиться... Однако радовались явно не все. Вздыхала, с жалостью глядя на Орли, пожилая женщина в синем платье с зеленым фартуком. Высокий мужчина с проседью в темной бороде с недовольным видом что-то втолковывал стоявшему рядом с ним белобрысому подростку, то и дело показывая рукой то на Орли, то на Тилу, то на самого шерифа. А трое стражников, собравшись кучкой, бурно спорили. Орли даже показалось, что один из них выкрикнул по-камбрийски «Не по обычаю!» Сначала она даже не поверила своим ушам: стражники, судя по одежде и бородам, явно были саксами. Ну, или англами – Орли отличать одних от других за несколько месяцев жизни на Придайне так и не научилась.
Однако крик «Не по обычаю!» повторился. Тут Орли разглядела, наконец, кричавшего: им оказался стоявший неподалеку от стражников усатый воин-камбриец в пледе незнакомой расцветки. Рядом с камбрийцем она с удивлением увидела Мабин: та теребила его за руку, что-то тихо, но настойчиво втолковывала. А потом камбриец закричал снова – теперь уже по-саксонски.
В ответ стражники одобрительно зашумели. Один из них, седой, с одутловатым лицом, вдруг вышел вперед, воздел руку к небу, потряс кулаком. Прокричал что-то по-саксонски, обращаясь явно к Кудде.
Кудда повернулся к толпе. Что-то отрывисто крикнул в ответ – и все разом замолчали. И тогда вдруг в тишине раздался голос Робина – тихий, дребезжащий, совсем немощный:
– Послушай старика, почтенный шериф! Не принесет славы такой поединок ни твоему воину, ни моей ученице! Если победит мужчина – скажут, что невелика доблесть застрелить пращницу из лука. А если вдруг победит девушка – станут смеяться над твоим воином!