В погруженном во тьму мире неожиданно самыми важными людьми стали слепые. Те, кто ослеп до рокового дня. Кто никогда не обладал способностью видеть мир. Слепые знали, как вести себя в царстве тьмы. И те, кто сейчас стал незрячими по воле немыслимого злого рока, обратились к ним за помощью.

— Кто вы? Вы можете видеть?
— Нет, я слепа. Но я могу помочь.
— Как ты можешь помочь? Ты… такая же, как…
— Я помогу вам. Что вам нужно?

и лишь через несколько минут доктор смятенным слухом уловил характерный, одновременно и глуховатый, и звонкий звук, по которому сведущий человек мгновенно и безошибочно определит, что рядом кто-то иголкой прокалывает толстую бумагу насквозь, до какой-то железки, служащей пюпитром, то есть пишет по системе Брайля или, иначе говоря, владеет навыками анаглифии. И это значит, что среди слепых бандитов есть обычный слепой, такой же точно, как все, кто носил это имя прежде, до начала эпидемии

Но как же несказанно повезло бандитам, мало того что счетовод к ним затесался, так ещё и слепец старой школы, слепец, который прошёл специальное обучение, годен в поводыри и навыками своими и умениями, как небо от земли, отличается от теперешних, золото, а не слепец.

Последовал краткий и сухой ответ: Не дадите — жрать не дадим. Униженные посланцы вернулись в палаты и сообщили: Либо пойдут, либо мы все с голоду умрём. Женщины одинокие, то есть те, у кого либо вообще не было пары либо партнёры часто менялись, в возмущении закричали, что не собираются платить за прокорм чужих мужей своим, так сказать, телом или частью его, известно где расположенной. <…>
Мужчины пытались оправдываться, блеять, мол, все совсем не так, не надо драматизировать, что, черт возьми, вы тут развели, мы думали, вы понимаете, что обычай требует сначала вызывать тех, кто добровольно пойдёт на опасное и трудное дело, а что, разве не так: Ведь голодная смерть всем грозит, и вам, и нам.

— Почему я? Давай отрежем палец тебе!
— Посмотри на свои руки и на мои! Втыкаешь!
— Мне по хрену! Я не хочу! Отвалите от меня, сучки!
— Держи её крепче, давай сюда руку!
— Не надо! Мамочки! А!
Хрясь… звук казался каким-то нереальным. Мультяшным, что ли… Рыжая подвывала, вцепившись в окровавленную кисть. В ужасе глядя на распалённых борьбой подруг.
Что они сделали? И что ещё способны сделать?
<…>
— Девочки…. Мы что, сумасшедшие? Что мы делаем?
— Пытаемся отсюда живыми выйти, поняла?

А потом ей исполнилось четырнадцать. Бедовая Мэри считалась самой высокой девчонкой в классе, все мальчишки ей, что называется, в пупок дышали, но Дик был выше почти на два дюйма.

— Сколько тебе, Мик, уже тринадцать?
— Скоро четырнадцать.
Она знала, о чём он подумал. Ей самой эта мысль не даёт покоя. Рост — 168 сантиметров, вес — 47 килограммов, а ей только тринадцать. Все ребята на вечеринке — клопы рядом с ней, кроме Гарри — он ниже её всего сантиметров на пять. Ни один мальчик не пойдёт гулять с такой дылдой. Вот разве что от сигарет она перестанет расти.

Но однажды они погнали на великах к Зелёным горам.

— Хочешь, я достану велосипеды, и мы завтра туда поедем. Раз в месяц у меня выходной в воскресенье.
— Поедем и устроим пикник, — сказала Мик.
— Ладно. А я у кого-нибудь попрошу велосипеды.

И словно плотина прорвалась. Боже, как же это было прекрасно! Какое это было счастье!
Потом она лежала, не в силах пошевелиться, а в голове прокручивалась одна и та же мысль: «Вот это да, вот это да, вот как это бывает».

Казалось, будто голову ей оторвали от тела и куда-то закинули. Глаза её глядели прямо в слепящее солнце, и она что-то считала в уме. А потом все и случилось…
Оказывается, вот как это бывает.