- Кричер сложил всё, что было необходимо - оповестил появившийся эльф, выдергивая её из воспоминаний. Беллатриса провела рукой по гобелену и улыбнулась. Устало и на этот раз по-настоящему.
- Ты молодец, Кричер. Спасибо. Я сотру твои воспоминания об этом, чтобы придурок-кузен не слишком портил тебе жизнь.
- Не надо! - замотал головой эльф - Кричер может защитить свою память. Молодой хозяйке не обязательно применять магию.
- Что для этого нужно сделать? - уточнила Беллатриса.
- Запретите Кричеру вспоминать об этом, этого будет достаточно. Кричер с радостью послушается приказа. Вы - последняя надежда благородного Рода Блэк.
ЧИВОБЛЕАДЬ?!
У нас тут так-то патохерат и Белла уже давно Лестрейндж - какая еще в дупу последняя надежда. На что надежда? Что она возродит род Белок? С фамилией Лестрейндж?
В каноне Кричер слушался Сириуса, но да, это же не запытанные овощи-Лонгботтомы, здесь канон соблюдать уже необязательно.
- Я запрещаю тебе вспоминать обо всём, что здесь происходило. Как только я выйду из дома, я приказываю тебе забыть о том, что я была здесь после своего побега раз и навсегда. - твердо проговорила Беллатриса, старый домовик низко поклонился.
- Кричер выполнит приказ молодой хозяйки.
- Ты верно служишь дому Блэков. Уверена, тетушка бы тобой точно гордилась. - негромко добавила Беллатриса и погладила висящий на шее медальон. Символ Салазара Слизерина блеснул в тусклом свете газовых ламп. - Больше ты ничего не хочешь мне сказать? Регулус не просил ничего передать?
- Хозяин Регулус поручил только избавиться от плохой вещи. - содрогнулся всем телом домовик. - Это был его последний приказ.
- Можешь считать, что ты его выполнил. - Беллатриса, ведомая внезапным порывом, погладила домовика по голове.
По щучьему велению, по автора хотению, обосрись канон сам. Откуда медальон-то выплыл? Белла знала о нем? Да хуйбысдва, никто не знал. Ах да, Кричер сам радостно подбежал к ней и рассказал, ну да, ну да, ведь Белла взяла и сбежала из Азкабана, хоть в каноне не смогла, потом взяла и прошла на Гриммо, потом взяла и начала приказывать Кричеру, а тот начал слушаться и называть ее последней надеждой рода Белок.
[i] опять скрипит потертая сова
И фанонячкой тянет нам с экрана [/q]
Ну и Белла погладила домовика? Чезанахуй?
После этого, не прощаясь, она стремительно вышла в коридор и аппарировала с крыльца с негромким хлопком.
На минуту глаза старого домовика остекленели, затем он взял небольшое полотенце и направился к небольшому журнальному столику неподалеку от трольей ноги, которая служила подставкой для зонтов.
- Пыль, грязь! Позор! Какой позор! - бормотал он самому себе, время от времени поджимая губы. - Что бы хозяйка сказала на это старому Кричеру? Кричер много лет служит благородному дому Блэков....
Да ничего не сказала бы, прибила бы на месте. В каноне магам настолько срать было на домовиков, что даже в войне не использовали - один Регулус догадался смутно, что можно домовиком ловушки Волдеморды обойти.
А тут хоба, по голове погладила! Дроч вприсядку на БВР и Беллу в частности возвращается
Портрет Вальпурги Блэк грустно улыбнулся, наблюдая за ним. Как никогда ей сейчас хотелось вдохнуть полной грудью и шагнуть за рамы портрета, оказаться живой.... Но есть вещи, которые нельзя исправить и создать даже с помощью самой могущественной магии. Очень уж высокой будет цена.
И опять этот фальшивый и нахуя не нужный пафос, от которого лицо прямо сводит.
Это уж не говоря о том, что последнее предложение обесценивает все остальное - "слишком высокой будет цена", подразумевает, что заплатив эту цену можно взять и оживить портрет, снова вернуть мага.
Автор, как начинает эти забеги с пафосом последнего предложения, так неизменно выходит все хуже и хуже, хотя казалось бы, ну куда уже дальше-то?!
EnniNova:
Вот так должны строиться отношения братьев. Когда тянешься к его руке из последних сил, выворачивая, суставы. Когда говоришь дни напролёт, лишь бы он жил. Когда цепляешься за его имя, как за последний...>>Вот так должны строиться отношения братьев. Когда тянешься к его руке из последних сил, выворачивая, суставы. Когда говоришь дни напролёт, лишь бы он жил. Когда цепляешься за его имя, как за последний якорь на самом краю пропасти. Когда веришь, что он примет тебя любого и вернет домой.