Когда мой взгляд упал на отражение, во рту появился вкус крови. Осколок Дэвида попытался закричать. На меня смотрел Дэвид Хайон. Настоящий. Его взгляд не был наполнен тихим гневом, скрытым за безразличием. Но в нём была…жалость. Он искренне жалел меня…монстра во плоти, что забрал его имя. Что заставило меня пощадить его в тот день? Его душа была там… Раум пытался найти этот осколок, но безрезультатно. Когда демон «спал», влияние Дэвида становилось более…заметным. Едва заметный ветер, пробивающийся внутрь «Лендрейдера», шёпот у самого уха, что напоминал о том, кем мы…я являлся. Мальчик видел мои воспоминания, чувствовал мою боль, и ощущал вину. Десять тысяч лет не ослабили их ни на йоту. И теперь, нам снова напоминали об этом.

Но среди этого хаоса нашлось место и иным воспоминаниям.
" — Это… Это разумно.
— Конечно. Ведь это истина.
— Значит, они все убиты. Население целого мира. Не мог бы ты рассказать мне, как выглядел их последний город?
— Расскажу, если хочешь.
Аргел Тал окинул девушку долгим взглядом. За прошедшие четыре недели ей стало гораздо лучше, и теперь Кирена была одета в серое бесформенное одеяние слуги легиона. Когда он впервые увидел ее в этой одежде, женщина спросила, какого она цвета. «Серая», — ответил он. «Хорошо». Она улыбнулась, но ничего не стала объяснять.
Сейчас Аргел Тал всматривался в ее лицо. Девушка вперила в него слепой взгляд, не испытывая ни смущения, ни сомнений.
— Почему тебя интересует этот город? — спросил он.
— Я помню Монархию, — сказала Кирена. — И было бы хорошо, чтобы и этот город кто-то запомнил.
— Вряд ли я его забуду. Высокие шпили из стекла и воины из движущегося хрусталя. Приведение к Согласию было не долгим, но отнюдь не легким.
— А Ксафен был с тобой? Он очень добр ко мне. Он мне нравится.
— Да, — ответил Аргел Тал. — Ксафен был со мной. Он первым из Седьмой роты увидел кощунство врага, когда пал оборонительный щит.
— Ты мне расскажешь, как это было?» — Кирена была дорога мне, глупо это отрицать. Только ей я мог доверить свои сомнения. Она всегда находила нужные слова, способные развеять бурю в наших душах, понимала и принимала наш выбор, и выбор легиона. Ради неё, мы доверились Эребу, показав что несмотря ни на что, мы оставались собой. Он вернул её в мир живых, вместе с тем вернув ей зрение.

«Она еще жива. Как же он этого не заметил? Слабое, едва заметное движение груди выдавало присутствие еще теплившейся внутри жизни.
— Кирена, — прорычал то ли Раум, то ли Аргел Тал.
— Это… — голос, напоминавший детский лепет, был едва слышным, — …мой кошмар. — Незрячие глаза с безошибочной легкостью отыскали его лицо. — Остаться в темноте. И слышать дыхание зверя.
Когти сомкнулись на ее хрупком теле, защищая и оберегая, но повреждение было нанесено уже давно. Попавшая на его пальцы кровь обожгла кожу.
— Что они с тобой сделали? — с улыбкой спросила она.
Она умерла у него на руках, не дождавшись ответа.» — её последние слова долго преследовали меня. И даже сейчас, мне не удасться ответить.

«Ты не монстр». — голос Дэвида был тихим, но вместе с тем уверенным. Спорить желания не было.

Снова всматриваюсь в отражение. Справа от Дэвида стоял его брат, всё такой же уверенный и непоколебимый, он сжимал глефу правой рукой, скорее из привычки, чем необходимости.
Алехандро стоял слева, едва заметно улыбаясь, на его голове были наушники от TD-плеера, и похоже он уже достиг нирваны.
Рейн был справа от него, в его глазах не было привычного гнева, а тело не было похоже на пружину. Он сложил руки на уровне груди, и слегка играл мышцами.
Жанна шутливо приобняла Дэвида и Скарлетт, после чего прошептала что-то на ухо Дэвиду, одновременно подложив в его карман камень. От услышанного его лицо покраснело, и он ничего не заметил.
Нора смущённо смотрела в сторону Рейна, тот ответил тем же. Он аккуратно, словно боясь навредить, взял её за руку. Нора тепло улыбнулась в ответ, отвечая взаимностью на проявленную симпатию.
Роуг обняла Дэвида, после чего он сказал что-то, вызвав ещё больше смущения на её лице.

Это и было его желание. Мысленно обещаю себе, что он увидит исполнение этой мечты. В глазах блестели слёзы, но это не вызывало стыд. Принадлежали они Дэвиду или нет, значения не имело.