Гарри в маскировочных чарах стоял у кровати старшего Малфоя и рассматривал изуродованное тело своего давнего врага. Драко в изнеможении прислонился к стене с другой стороны кровати. Тонкс и Нарцисса остались в изножье, а Ремус у открытой двери контролировал коридор. Обращаться голосом Гарри не мог — он еще не научился изменять его. Пришлось обращаться к спутникам, используя Легилименцию.

Гарри внимательно рассмотрел воспаленное и местами уже мертвеющее тело Люциуса, потом достал черную палочку (Нарцисса судорожно вздохнула), и провел над телом. Черные прожилки проступили на беспомощно распростертом теле. Они переплетались, разбегались и вновь сбегались, уходили вглубь тела и снова выходили на поверхность. Центром этой паутины, опутавшей все тело, была Черная метка. Гарри закрыл глаза и вновь заработал палочкой. Внутренним зрением он увидел еле трепещущее сердце, лохмотья легких, ссохшиеся внутренние органы и желто-розовый гной, текущий по венам вместо крови.

Гарри открыл глаза и покачал головой. Такого он не ожидал. Очевидно была огромная разница между наказанием при помощи темной метки на расстоянии и тем, во что превращалась она после касания карающей палочки самого Лорда.

« Тонкс, скажи им, что я ничего не обещаю. Похоже он безнадежен. Спроси, продолжать ли мне?»

Тонкс послушно озвучила тете и двоюродному брату мысли Гарри.

— Да, — воскликнула Нарцисса, — если есть хоть тень надежды, прошу вас!!!

Гарри кивнул, собирая магическую силу в левую руку.

«Тонкс, достань два пузырька Кровевосполняющего зелья». Получив требуемое, Гарри открыл флакон, прижал его к внутреннему сгибу локтя Люциуса и взмахнул палочкой. Не так быстро, как у Снейпа, но зелье все же всосалось под кожу. Все присутствующие вздрогнули и переглянулись между собой.

Накануне поздно вечером Гарри, призвав нужную книгу, целый час тренировался на себе в искусстве введения зелий через кожу. Заклинание, к его удивлению, оказалось темноватым, и в официальной колдомедицинской практике было запрещено.

Второй пузырек последовал за первым. Гарри приказал Тонкс держать наготове третий, по его команде открыть и приложить к коже. Он помнил, сколько крови вылилось из метки Снейпа и решил заранее восполнить неизбежную кровопотерю.

Гарри прижал ладонь левой руки к черной метке Люциуса. Сначала ничего не происходило, затем сквозь пальцы проступила почти черная кровь. Гарри попытался убрать руку, но она словно приклеилась к плечу Малфоя. Сконцентрировав всю мощь в левой руке, Гарри с усилием потянул на себя. Ладонь оторвалась от поверхности кожи, вытягивая за собой извивающиеся черные нити. Все приглушенно ахнули, а Тонкс схватилась за рот и побежала в угол комнаты, по дороге сунув склянку с зельем Нарциссе в руки.

Гарри, медленно отступая, продолжал неимоверным магическим усилием вытягивать черные нити. Нити тянулись и тянулись, отчаянно сопротивляясь извлечению из тела жертвы. Наконец, когда Гарри отступил уже ярда на три от тела Люциуса, последние нити свернулись черным клубком и прыгнули в ладонь юного мага, которая вспыхнула ярким свечением.

Не теряя ни мгновения, Гарри взмахнул рукой в сторону окна. С его кисти сорвалась мощная черная молния, выбила раму и угодила в двухсотлетний дуб, стоящий в трехстах ярдах от замка. Толстенный ствол лопнул с пушечным треском, и дерево завалилось на ограду, частично разрушив ее. Одновременно с печальным звоном лопнули охранные чары по периметру мэнора.

«Черт, скорее, Тонкс! — мысленно заорал Гарри. — У нас считанные минуты!»


Тонкс, вытирая рот, метнулась к Гарри, на ходу выхватывая склянку у Нарциссы. Взмах палочки — и зелье медленно, ох, медленно, втянулось под кожу.

«Люпин, защита отключилась, хватай Драко, Нарциссу и аппарируй. Упиванцы будут в замке через несколько секунд».

«Нимфи, ко мне! Помогай!»

Гарри в темпе закатал то, что на данный момент осталось от гордого аристократа в одеяло, подхватил палочки, и они вместе с Тонкс аппарировали.

Гарольд сел на кровать к Люциусу и внимательно вгляделся в его лицо. Затем приподнял веки, осмотрел зрачки глаз и недовольно нахмурился. Малфой явно умирал. Кожа лица стала пепельного цвета, а зрачки на свет не реагировали. Мозг не работал! Гарольд не слышал ни единого шевеления мысли. Сердце аристократа стучало редко и глухо, временами делая пропуски.

Что за напасть? Неужели он что-то просмотрел? Юный маг решил рискнуть и пошарить в дебрях сознания Малфоя. Это было крайне опасно и могло убить Люциуса, но в этой ситуации другого варианта не было. Гарольд достал обе палочки, направил на переносицу умирающего мага правую и шепнул: «Легилименс». Левой палочкой он регулировал глубину и детальность проникновения в сознание аристократа.

Темная безжизненная паутина замерших мыслей и образов потекла перед его внутренним взором. Память напоминала не хранилище образов, а кладбище со старыми склепами и могилами или даже заброшенный колумбарий. Но где-то неподалеку Гарольд слышал слабые и нерегулярные, но настойчивые толчки крови. Сделав левой палочкой пасс в районе шеи и затребовав максимальную магическую чувствительность, Гарольд попытался нащупать кровоток, по которому в мозг должна поступать энергия и сила. Кровь в сосудах, питающих мозг, билась в неведомую преграду. Лишь тоненькая струйка достигала мозга, не давая смерти завладеть телом окончательно. Гарольд почувствовал на сосудах пережимающие удавки и понял свою ошибку. Там в Малфой-мэноре, он принял Метку Лорда за единый организм, и когда извлек ее из Люциуса, посчитал, что дело сделано. Ошибка заключалась в том, что когда метка активировалась, она распалась на два организма-паразита. Один отвечал за мучения, другой за неминуемую смерть жертвы. Он извлек паразита-мучителя, но оставил в Люциусе паразита-убийцу. То, что этот паразит до сих пор не убил Малфоя — удача. Хотя не исключено, что гибель паразита-мучителя ослабила убийцу.

Как бы там ни было, предстояло извлечь вторую часть Метки. Гарольд отложил палочку Блэков, встал и предусмотрительно приготовил магическую ловушку — разбрасывать шматками темную магию по Поттер-мэнору ему вовсе не улыбалось.

Все было готово. Поттер дал знак Добби отойти подальше и не мешать. Гарольд напряг все силы, готовясь к долгой борьбе. Затем положил левую ладонь на шею Люциуса. Почувствовав легкое покалывание в ладони, юный маг с силой потянул руку на себя. Раздался звук, пробки вылетающей из бутылки, и рука неожиданно легко оторвалась от горла пациента. В ладони Гарольда, подсвеченной магической силой, лежало четыре черных извивающихся пиявки. Маг с отвращением стряхнул их в ловушку и запечатал ее. Затем отдал ловушку Добби: «В хранилище опасных артефактов». Эльф принял страшную ношу, щелкнул пальцами и исчез. Гарольд повернулся к Люциусу. Удивительно, но веки больного уже слегка трепетали, предвещая скорое возвращение сознания.