Боцман. Первым голосовал никого не казнить. Периодически выдавал оговорки типа «Я хочу, чтобы моя команда победила». Очень активно пытается утопить медведя на изначально ровном месте. При этом очень уверенно рассуждает о том, что должны делать и что делать не должны мафы. Сегодня из вариантов улик выдал только Морудкана и меня, хотя хотел шерстить всех. Плюс пишет «Вот потому-то я версиям об уликах от чересчур активных искальщиков не верю, и призывающим казнить – тоже». Сам притапливает Мордукана, пишет, что присоединится к голосованию против него, тянет улику… и не верит? Смотрится как нежелание выглядеть инициатором голосования против Мордукана и отведение от себя стрелок. И когда уже был голос Пепп против Мордукана – не присоединился.
И еще. Пишет: «А городу следует действовать ночью. Проверки, после них - слабые атаки». Я, конечно, тот еще олень, но у меня это не стыкуется. Проверяльщики города – Ирвинг, Торрин, Финн. Атаки из проверяльщиков есть только у Торрина, учитывая ситуацию с записками как-то… Как-то коробит меня это его предположение, на полуинтуитивном уровне.
Плюс у нас есть записки. Торрин в количестве двух экземпляров сегодня утверждает, что Боцман одержим/не одержим. Я пока не знаю, какому из Торринов верить, если верить вообще (хотя надеюсь, что тру-Торрин все же писал записку), и если Боцман не одержим, то он вполне может быть Леорой. Если одержим, то улика рассыпается.
#мамские_будни #лирика
Доче сравнительно недавно исполнилось четыре. Тема "я уже большая" в самом разгаре.
Больше всего доче почему-то нравится спорить по поводу своей маленькости с искусственным интеллектом, то бишь с Алисой.
— Алиса, угадай сколько мне лет! — требует она от неё.
— Восемь? — спрашивает Алиса.
— Меньше! — печально отвечает дочь.
Так, отнимая по единичке, они все же добираются до цифры "четыре".
— Так ты совсем малышка! — умиляется Алиса, и тут же получает чудовищную бурю возмущений и наездов от "малышки".
— Ты уже совсем большая! — покорно соглашается потом она. Даже если ты — искусственный интеллект, ты, конечно, побаиваешься разъяренной четырёхлетки. И это очень разумно.
Дочь триумфально требует от неё музыки и песен и прыгает на диване.
...А мне грустно от того, что она периодически запрещает называть её "крошкой". А она ведь правда-правда — моя крошечка!
— Я не крошечка, я уже хлебушек! — сердито отвечает мне на это дочь.