Хель и цверги (джен)

Знакомая мелодия... Такая простая, но врезается в память навсегда. Хель никак не удавалось сообразить, где она ее слышала. Нужно подойти ближе, чтобы разобрать слова песни. Ее горланили в глубине чертога Двалина, который находился в самом центре Нидавеллира.

Хель нечасто радовала своим присутствием эти места. Цвергов⁽¹⁾ никто не назвал бы домоседами, их можно было увидеть по всем мирам Иггдрасиля, включая Нифльхель. Когда им было нужно, то они забирались даже в Асгард. Именно они построили Чертоги Хель, за что она была им очень благодарна и всегда с радостью привечала их там. Дружба Владычицы Смерти и цвергов началась давно, в те далекие времена, когда маленькая Хель впервые появилась в мире, который впоследствии получил ее имя.

Сейчас железная воля Хель подавляла и пугала почти всех живых существ. И тем приятнее ей было общаться с цвергами, ведущими чертами характера которых являлись восхищение и тяга к прекрасному, желание сотворить прекрасное, владеть им и так далее. Страх смерти в них, конечно, тоже присутствовал, но до него редко доходило дело.

Двалин, один из самых уважаемых цвергов, представлявший собой квинтэссенцию качеств этого народа и бывший причиной как минимум половины добрых чувств Хель, улыбнулся в свою роскошную бороду и торжественно произнес:

— Я счастлив, что ты так быстро откликнулась на мой призыв.

— Ты редко зовешь меня сюда, за скорость скажи спасибо моему любопытству. В чем дело?

— Три года назад цверги из дома Ивальди нашли черный опал потрясающего размера, причем не опаловую жилу или друзу, а цельный камень, который...

— Двалин, мне без подробностей, я же не цверг.

Он кивнул и перешел к сути вопроса.

— К Ивальди пришла идея, что можно сделать из этого опала, и он стал работать. В тайне, ты ж его знаешь, даже от меня.

— Как обычно, — кивнула Хель.

Талант Ивальди считался непревзойденным, его работы по металлу и камню назвали живой песней. Один у него был недостаток, легендарный мастер никогда не работал по заказу, поэтому даже асы заказывали волшебные вещи его сыновьям — Броку и Синдри. В последнее время Ивальди практически переселился к Двалину, оставив свой чертог сыновьям и их семьям.

— И вот он приводит меня сюда, показывает это чудо и говорит, что оно для Хель. Засранец!

Возмущению, что очередной шедевр друга предназначался не ему, Хель поверила бы, но она знала, что слово Ивальди — закон для Двалина. И если сказано, кому подарок, то так тому и быть. Вопит Двалин только ради репутации.

— Нехорошо с его стороны так поступать, но отказываться от его дара я не буду. Уж извини...

— Я и не ожидал, — фыркнул Двалин.

— А где сам Ивальди? Разве не ему следует представлять свой подарок?

— У него появилась новая страсть. На ближайшее время он потерян для всех девяти миров, так что...

Двалин приглашающе махнул рукой на открывшийся в стене проход. Хель шагнула внутрь комнаты и, как ни готовилась, застыла от восхищения. Срез огромного черного опала был даже выше Хель и гипнотизировал ее своими переливами — синими, фиолетовыми, изумрудными. Они возникали из черного мрака основы и менялись, стоило хоть немного наклонить голову. Ивальди сохранил природную форму краев среза — причудливые очертания, льющиеся как вода — и вырезал узорчатую каемку. Если по бокам и внизу это был простой орнамент, к рассмотрению которого Хель обязательно еще вернется, то верх украшали стилизованные изображения девяти миров. Слева направо — пламя для Муспельхейма, крылья для Льесальвахейма, радуга для Асгарда, волна для Ванахейма, высокий (выше всех символов) силуэт, в котором Хель узнала себя, для Нифльхель, людской дом для Мидгарда, великан для Ётунхейма, гора для Свартальвхейма и кристалл льда для Нифльхейма.

Хель подошла ближе. Ей не показалось: символы миров действительно светились. В них явно была заключена магия, но с какой целью?

Правильно выбрав момент для объяснений, Двалин проговорил:

— Как ты, наверное, уже заметила, Ивальди заговорил подарок, но только на начальном уровне. Тебе следует наполнить опал своей силой, и он сможет показывать, что видит человек или ётун, за которыми, если образно выражаться, смерть уже вылетела. Или любой другой обитель девяти миров. Эти символы позволят между ними переключаться.

— Удобно. Пожалуйста, передай мою благодарность Ивальди.

Хель коснулась опалового среза и почувствовала, как теплеет и оживает под ее рукой прежде холодный камень, который переливался и сиял невообразимой красотой. Впервые Хель по-настоящему поняла цвергов с их сокровищницами, которые они искусно прятали от чужих глаз. Она сказала:

— Я восхищена твоей волей. Любой алмаз просто пчелиный воск по сравнению с ней.

— Конечно. Но к чему ты припомнила эту всем известную истину?

— Я хочу спросить, — Хель взглядом переместила подарок в свои чертоги и продолжила: — Как ты сумел отдать это чудо? Я бы не смогла...

Двалин горестно вздохнул:

— И в кого ты выросла такой беспощадной? Ведь, как сейчас помню, ты спустилась с вершины Иггдрасиля мягкой и ласковой девочкой.

— Тебя подводит твоя легендарная память, "мягкой и ласковой" я даже в детстве не была. И я могла бы сказать, что отец у меня беспощадный, но это неправда. Локи слишком часто оставляет в живых своих врагов. Так что беспощадность во мне от моих друзей — от цвергов, в первую очередь.

Двалин отвернулся, стараясь скрыть, как сильно растрогали его эти слова. Подходящий момент, чтобы подойти ближе к источнику той странно знакомой мелодии. Хель показала в сторону коридора.

— Двалин, мне показалось или на стенах добавилось самоцветных изразцов?

— Мне всегда нравилась твоя наблюдательность. Да, Ивальди недавно пополнил мою коллекцию.

Ничто так не увлекало цвергов, как коллекционирование — оружие, драгоценные камни и металлы, изделия из них. Собрать, спрятать и демонстрировать только друзьям. Хель смогла понять цвергов, лишь когда сама начала собирать коллекцию — мертвых людей, ётунов и даже асов.

Хель вышла из комнаты, присмотрелась к стене и искренне похвалила, а дальше все пошло само собой. Двалин повел ее по коридору, рассказывая об изразцах, которые попадались на глаза, и не заметил, что музыка и голоса поющих стали громче.

— Мория, Мория, джинджахарья Мория,

Сумбарахус бабарум, Казад Гвэнтур, Казад Дум.

От возмущения став еще выше ростом, Хель замерла, а потом взорвалась:

— Двалин! Ты же обещал!

Однажды Хель стало очень скучно, Рагнарёк был еще далеко, а в ее мире возникало так мало интересных личностей. Разговорившись с вёльвой⁽²⁾ — с ней одной Хель могла общаться, не засыпая от однообразия — она услышала о мирах за поворотом, которых никогда не существовало здесь, но в которые можно было проникнуть. Как это сделать, вёльва не знала. Это был настоящий вызов! В Мидгарде прошло немало лет, прежде чем Хель научилась исчезать и бродить по мирам, которых не существовало в реальности. Ее настроение улучшилось, и больше никто не слышал от нее жалоб на скуку. Хель рассказала свой способ только Двалину, после чего он стал уговаривать ее, что два цверга равны ей одной, и честнее будет разрешить путешествовать и Ивальди тоже. Отсмеявшись, она согласилась.

— Обещания я помню, — твердо стоял на своем Двалин. — Во-первых, нельзя никому рассказывать способ, с помощью которого мы путешествуем между мирами. Во-вторых, из каждого мира можно вынести только одну вещь. В-третьих, об этих путешествиях не должен узнать никто из девяти миров Иггдрасиля. Все три условия мы с Ивальди соблюдаем безоговорочно.

От переполнявших ее эмоций Хель стукнула по стене, аккуратно выбрав место без самоцветных изразцов, росписи и резного орнамента.

— В Средиземье вы должны были взять себе мифрил, а не толпу гномов притащить, чтобы пить и петь вместе с ними.

— Ты знакома с их миром?

— И очень хорошо! Ты, а тем более Ивальди, должны были при виде мифрила забыть обо всем на свете.

— Первого гнома, которого я встретил в Мории, звали Двалин, сын Фундина. Мы не совсем похожи с ним внешне, но есть что-то общее между нами.

— И ты привел его в свой чертог?

— Я просто хотел показать ему свою коллекцию оружия темных альвов.

— И?

— Ему понравилось, и он предложил привести в наш мир своих кузнецов, чтобы обменяться опытом. И оказалось, что "один предмет из одного мира" означает "один вид предметов". Так что я смог перемещать между нашими мирами гномов в любых количествах.

— Да неужели?!

— Ты знала! Хель, ну разве прилично так поступать? Не сообщила важную информацию...

Хель перебила его:

— Не ворчи. Рано или поздно вы бы узнали.

И она пошла к счастливым голосам, которые выводили:

— Сразу видно, что ты гном,

Не боишься драка,

Всэх разрубишь топором

Аж до самой...

Мория, Мория, джинджахарья Мория...

Хель не раз слушала эту песню, когда гостила в Мории. Ее сочинили гномы на всеобщем языке и специально с ошибками, которые люди им приписывали. Песня, придуманная на один раз, со временем разрослась куплетами и стала по настоящему народной и любимой.

Хель уточнила у Двалина, который шел рядом:

— Ты проследишь, чтобы знания о других мирах не выходили за пределы твоего чертога?

— Слово цверга.

Хель шагала все быстрее, со скоростью ветров из Нифльхейма двигались ее мысли. Она спросила:

— Что именно сейчас делает Ивальди?

— Он занят культурным обменом.

— В Средиземье?

— Да. Послушай, а может тебе не стоит туда идти? Гномы грубоваты...

— Я тоже не одуванчик.

Следующий куплет заставил Двалина споткнуться на ровном месте.

— В Мории, в Мории дэвушки красивые.

Пол-ебала красные, пол-ебала синие.

Хель улыбнулась, а Двалин потрясенно сказал:

— Это же про тебя куплет. Я уже слышал его и подумал еще, что не до конца понимаю смысл, а оказалось все так просто. Ты наполовину красная, наполовину синяя.

— Есть такое.

— Похоже, ты очень близко знакома с гномами.

— Средиземье — первый мир, куда я попала после нашего. С гномами сразу нашла общий язык, они мне все время кого-то напоминали. В Мории я чувствовала себя как дома, а когда увидела мифрил, решила вам с Ивальди рассказать о путешествии между мирами.

— Кстати, о мифриле. Ты же, наверное, ничего оттуда не приносила? Может, захватишь немного мифрила в следующий раз, когда гостить там будешь?

— А ты тогда сделаешь для меня кольцо или кулон из того же опала, что и сегодняшний подарок? Ведь от него остались осколки?

— И кольцо, и кулон, и браслеты, и диадему с ожерельем. Для тебя — все, что угодно!

Они стояли перед дверью в зал, где пировали гномы.

— Говорят, что в Валиноре, дэвушки прэкрасные,

Пол-ебала синие, пол-ебала красные.

Двалин спросил с интересом:

— Что такое Валинор?

— У гномов спросишь, ты же, как я думаю, тут не задержишься, когда Ивальди изучает неведомое для цвергов в одиночку.

— Ты права. Я задержался, чтобы вручить тебе подарок. Теперь мой путь лежит в Средиземье.

— А чертог?

— Альфрик, Берлинг и Грэр за ним проследят, пока я буду отсутствовать.

Двалин всегда мог положиться на своих братьев, совсем как Хель на Фенрира и Ёрмунганда.

— Ты хорошо устроился.

Двалин расплылся в улыбке и заключил:

— Любой цверг умеет устраивать все так, как лучше для него. И мне кажется, что этому ты от нас научилась.

Хель уважала и ценила цвергов, которые, в свою очередь, уважали и ценили ее. Их отношения были примером дружбы умных существ на взаимовыгодных условиях. Похоже, несмотря на свой рост и отсутствие бороды, Хель в глубине души являлась цвергом. Интересно, а Локи об этом знает?

1) Цверги — существа, схожие с гномами или карликами. Обитали под землей, во владение им была отдана страна Нидавеллир. Эти существа были очень искусны в разных ремеслах, они создавали магические вещи и обереги.

Вернуться к тексту

2) Вёльва — мертвая прорицательница, предсказавшая Рагнарёк.

Вернуться к тексту