Две ночи в январе, когда душа болит (джен)

Едва ли Северус Снейп способен был точно вспомнить день, когда их отношения с Поттером стали менее натянуты. Возможно, это произошло годы назад. Возможно — дни или недели. Так или иначе, лежа на кровати в полутемной комнате и глядя в потолок, Снейп погружался в воспоминания. Он вспоминал все самые горькие моменты, и плевать, что они приносили неизлечимую тоску.

Первый делом Снейп вспомнил свое пробуждение после укуса змеи. Он никогда не забудет то мерзкое ощущение, когда тело ломило, а незнание исхода войны терзало душу с невообразимой жестокостью. Тогда Снейп второй раз в жизни признал, что внутренняя боль способна приносить куда большие страдания, чем физическая.

Последующие дни к нему заходили все, кому не лень. От мелких первокурсников до бывших коллег. Сначала Снейп был в растерянности, затем — в ярости. Раздражение и ярость пришли в тот самый момент, когда он понял — за всей этой заботой стоит Поттер, который, конечно же, всем показал его воспоминания. В лучшем случае — рассказал на словах. Он герой, ему поверили.

Долго над этим раздумывать не пришлось. Спустя три дня Поттер лично появился в его палате, почему-то безостановочно извиняясь за то, что не приходил раньше. После короткой беседы Снейп его послал, а тот ушел. Правда, ненадолго.

Поттер ходил снова и снова, пока Снейп не признал, в первую очередь для себя, что без этого назойливого мальчишки ему было бы скучно находиться в пустой палате дни напролет. Он тогда зачем-то так и объяснил все Поттеру, на что тот просто пожал плечами, а перед уходом даже не пожелал спокойной ночи.

— Полагаю, в следующую субботу ты снова осчастливишь меня своим визитом? — как можно ядовитее произнес Снейп, чтобы избавиться от накатившей тоски, но Поттер тихо вышел за дверь, оставив его опять в одиночестве.

В следующую субботу он не пришел. И через месяц почему-то тоже.

А Снейп за год зачем-то привык к этим дурацким визитам. Что б они провалились! Вместе с Поттером, который отчаянно навязывал свою дружбу.

Снейпу было решительно нечего делать. Скука и тоска съедали его изнутри, и на все вопросы о выписке колдомедики неопределенно отмахивались. Восьмого января, почти через два месяца после последнего визита Поттера, Снейп понял, что застрял надолго. К нему снова вернулись кошмары, а панические атаки стали куда серьезнее, чем в прошлые разы.

Нечеловеческие муки не отпустили Снейпа и на следующее утро и даже к вечеру, когда он, провалившись в очередной беспокойный сон, стал снова жертвой кошмара. Поэтому Снейп не сразу ощутил присутствие обеспокоенного Поттера, который отчаянно пытался разбудить его. Поттер больно сжимал его плечи и сильно тряс, приговаривая что-то невразумительное. Наверное, это и заставило Снейпа прийти в себя. Он улыбнулся и перестал вырываться, про себя отметив, что плечи все же побаливали от мертвой хватки Поттера.

— Дурацкое желание всех спасти все еще донимает, да, Поттер? — отчего-то грустно улыбнулся Снейп, отчаянно пытаясь придать лицу прежнее каменное выражение. Не получилось.

Поттер не ответил. Зачем-то виновато опустил глаза, все еще не решаясь убрать руки. А затем опустился перед его кроватью и зарылся головой в скомканном одеяле. Снейпу пришлось несколько часов слушать о том, как Поттеру стыдно за то, что он не мог прийти. Но, мол, он, Снейп, должен его понять. Ведь все еще идут суды и министерские допросы. Снейп честно пытался понять — не понял. Но вслух этого не признал. Ему зачем-то просто хотелось наслаждаться не одиночеством.

И Поттер дал ему сполна насладиться.

Спустя какое-то время Снейп позволил себе провалиться в сон. Рука Поттера на его плече и его монотонный голос служили тому причиной. Перед тем, как окончательно заснуть, он услышал, как Поттер, перейдя на шепот, поздравляет его с днем рождения. Помнит, паршивец… Засыпать с разливающимся теплом в груди было непривычно, но чертовски приятно.

На следующее утро Поттера уже не было.

Зато он изменил своей привычке приходить по субботам. Теперь Поттер появлялся в палате почти ежедневно, и с каждым появлением почему-то казался все больше и больше поникшим. Он не рассказывал причину, а Снейп не задавал глупых вопросов. Иногда они молча могли просидеть весь вечер. Иногда — разговаривали почти без умолку.

Спустя две недели Снейп уже почти не приходил в сознание. Осложнения были предсказуемы, но все же чертовски внезапными. Теперь ему казалось, что Поттер и не уходил никуда. Снейп отключался, Поттер был рядом; приходил в себя — то же самое. Обеспокоенность на его лице стала еще невыносимей, и Снейп вдруг некстати осознал, что Поттер изначально знал.

Паника подкрадывалась каждый раз, когда Снейп приходил в себя. Он, оказывается, боялся смерти. Все это время он осознанно ее искал, но стоило ей так близко подойти — и он решительно утратил желание с ней связываться. Но едва ли одного желания было достаточно.

От присутствия Поттера становилось хуже. У Снейпа почему-то невыносимо разрывалось сердце каждый гребаный раз, когда мальчишка проявлял свою привязанность. А что он мог дать ему взамен? Он даже не мог в благодарность выжить!

Если бы не эта ночь… Ночь, когда Снейп впервые почувствовал дыхание смерти. Он до чертиков испугался, честно стараясь не показывать этого. Но Поттера не проведешь. Он испуганными глазами смотрел на Снейпа, а затем по его просьбе помчался за стаканом с водой.

Ах, как же Снейпу хотелось умереть, глядя в эти до боли родные зеленые глаза. Только бы Поттер успел. А пока…

Лежа на кровати в полутемной комнате и глядя в потолок, Снейп погружался в воспоминания.