Я – Гарри Поттер (гет)

— Включите его.

Глаза открываются сами собой. Приказу невозможно не подчиниться.

— Назови свое имя.

— Гарри Джеймс Поттер.

Губы двигаются без малейших усилий с его стороны.

— Хорошо, Гарри. Ты знаешь, где ты?

— Я во сне.

— Верно, Гарри, ты во сне. Хочешь проснуться от этого сна?..

* * *

Гарри Поттер открыл глаза и прислушался к тихому бормотанию еще сонного городка: к стуку колес проезжавшей мимо повозки, к голосам горожан, только проснувшихся и нехотя выползавших из своих уютных домов. Он смотрел в плотно сколоченный дощатый потолок и думал о решении, которое принял. Сегодня он ей признается — сегодня или никогда.

Гарри встал с постели пружинистым рывком, оделся, бегло окинув собственное отражение в мутноватом старом зеркале — его мать гляделась в него когда-то, — по крайней мере, так ему хотелось думать. Вот это зеркало, гребень на столе, милые безделушки в шкатулке и кое-какие старые платья, бережно хранимые в сундуке — все, что досталось ему от нее. И еще глаза — такие же пронзительно зеленые. Ему не раз говорили, что он похож на отца как две капли воды, и лишь глаза — мамины.

У него сохранился только один портрет родителей — Гарри повесил его внизу, в гостиной, после того как вернулся в этот дом и восстановил его, развороченный и разграбленный. Стоя перед этим самым портретом, он принес первую и самую главную в своей жизни клятву — отомстить.

Гарри выбрился перед маминым зеркалом, очистил бритву, провел рукой по гладкой щеке и взлохматил непокорные черные волосы привычным жестом, на миг открывая рассекающий лоб старый шрам — единственное напоминание о той самой ночи, когда погибли его родители. Яркая вспышка света заставила зажмуриться — то был пущенный его же бритвой солнечный зайчик. Он аккуратно завернул бритву в чехол и зачем-то спрятал в карман.

Гарри вышел из дому и вдохнул полной грудью — воздух пах солнцем и пылью; пыль золотилась в лучах утреннего солнца, парила над землей волшебным порошком. Сбоку послышалось приветственное ржание. Гарри подошел к коню, потрепал его по холке, улыбнулся, когда тот доверчиво ткнулся носом в его ладонь.

— Пора, друг, — прошептал он ласково. — Нужно спешить, пока солнце не поднялось слишком высоко.

Он вскочил на коня и пустил его крупной рысью по улицам города: по знакомым дорогам, мимо добротно сколоченных деревянных домов центральной улицы и других, попроще и поменьше, что приютились ближе к окраине. Он знал этот городок слишком хорошо: вот мистер Сэлми открывал свою лавочку дальше по улице — он торгует мелкими безделушками, которые нравятся женщинам, особенно приезжим; двери салуна, что на центральной площади, и вовсе не закрывались, но Гарри туда не ходил.

Он коснулся полей шляпы в легком приветственном жесте, отвечая проехавшему навстречу мистеру Кирку, который вез очередную порцию молока на продажу; его ферма располагалась на самой окраине Свитвотера.

Лишь только последние дома городка остались позади, Гарри пустил коня в галоп.

Как любил он это пьянящее чувство сродни полету, когда за спиной вырастают крылья, словно сам ветер подхватывает его и мчит на предельной скорости, и сердце наполняется детским восторгом, чистым, искрящимся, неразбавленным; земля горит под копытами коня, а небо бросается навстречу, нежно-голубое, как прекрасные глаза Долорес, и он тонет в нем, тонет без остатка, и хочется кричать от радости, хочется кричать от любви!

Он пронесся знакомой тропой по выгоревшей низкой траве каменистых прерий, мимо врезавшихся в небеса терракотовых скал. Гарри нашел это место не так давно — здесь горный ручей змеился меж рыжих камней, быстрый и прохладный, а воздух был свеж, точно после дождя, такого редкого в этих иссушенных солнцем краях. У самого ручья, где трава необыкновенно зелена и сочна, притаились цветы: ярко-голубые, белоснежные, розовые. Гарри спешился в нескольких шагах, и, опустившись на корточки, бережно коснулся рукой лепестков. Вот эти, белые, чудесно бы смотрелись на ее голубом платье. Розовые смогут украсить ее золотистые волосы лучше любых лент. А голубые словно созданы для нее — в них ее глаза, которых нет волшебней, и бездонное небо прерий, и спокойные воды реки, которую она так любит рисовать. Он замер с блаженной улыбкой на губах, прикрыл глаза, вспоминая… Затем, очнувшись, как по команде, торопливо нарвал небольшой букет и вновь оседлал коня.

Когда он возвратился в Свитвотер, солнце поднялось уже высоко и жизнь в городке била ключом. Пока его не было, прибыл поезд, и теперь тут и там на улицах городка встречались незнакомые мужчины, женщины и дети. Гарри нравились вновь прибывшие — они добавляли городку жизни.

Он остановился недалеко от лавки мистера Сэлми — он знал, что Долорес приходит сюда каждое утро. Неспешно катившееся по небу солнце подсказало ему, что ждать осталось недолго. Гарри прислонился к стене соседнего дома; ждать он умел.

— Как хорош этот мальчик, — послышался смешливый женский голос. — Совсем как живой! Еще и с цветами — как мило!

Гарри обернулся: две девушки лет двадцати пяти в белых шляпках стояли неподалеку, одна из них хихикала и глядела на него совершенно беззастенчиво. Он ей кивнул и зачем-то едва заметно улыбнулся уголком губ — так было нужно.

— Ах, Гарри? — откликнулась ее подруга насмешливым тоном. — Да, хорош, ничего не скажешь. Я и сама не устояла перед этими зелеными глазами, когда приехала сюда впервые. Мы тогда неплохо повеселились.

— Ну что ж, теперь моя очередь. Или, может, втроем?

— Ты иди, если хочешь, а мне сегодня хочется попробовать что-нибудь новое. Гарри все равно никуда не денется — он здесь каждое утро торчит со своим букетом.

Они дружно рассмеялись, и хотя Гарри не понял шутки, он почему-то улыбнулся снова, не отпуская взглядом заинтересовавшуюся им девушку. Она подмигнула подруге, и подошла к нему.

— Тебя зовут Гарри, не так ли?

— Именно так, мисс, — он слегка склонил голову и приподнял шляпу.

— А я Кларисса, — она кивнула в сторону его букета. — Мне нравятся твои цветы. Для кого они?

Он протянул их ей, не задумываясь.

— Красивые цветы для красивой девушки.

— Какой ты милый! — воскликнула она, поднося букет к лицу. — Значит, ты из хороших парней, Гарри?

— Помощник шерифа Гарри Поттер, к вашим услугам, — сказал он, не сводя с нее внимательных глаз.

— Как романтично, — проворковала девушка. — Герой на страже справедливости!

— Я не герой, Кларисса, — сказал он серьезно, почему-то взял ее руку в свою и посмотрел в ее темные глаза еще пристальней. — Подонки, которых я ловлю — это грабители насильники, убийцы. Они не заслуживают справедливости. А то, чего они заслуживают… — он горько усмехнулся. — Что ж, я даю им это, и я не успокоюсь, пока последний из них не захлебнется в собственной крови, умоляя о милосердии. Только милосердия стоит искать у приходских священников — у меня его нет, — он немного помолчал, не теряя зрительного контакта, коснулся рукой каштановых волос девушки. — Я видел все неприглядное уродство этого мира, Кларисса, и мой долг состоит в том, чтобы ваши чудесные глаза видели только его красоту, — с этими словами он поднес ее руку к губам.

Глаза девушки загорелись.

— Мне нравится здесь все больше и больше, — она коснулась его лица, провела пальцем по гладко выбритой щеке. — Послушай, Гарри, я понимаю, у тебя своя история и все такое, — выражение его глаз не изменилось и она поспешно исправилась: — Я хотела сказать, свой долг и очень важная работа… Но не могли бы мы пропустить героическую погоню за опасными бандитами и уединиться где-нибудь? Ты ведь понимаешь, о чем я?

Гарри понимал. Он взял ее за руку и повел к своему дому — как и многих до нее, чьих лиц и имен он не помнил. Проехавшую мимо Долорес он не заметил.

* * *

Сухая пыль клубилась под копытами, закатное солнце светило в спину, бросая под ноги коня причудливую исполинскую тень. Гарри хотел успеть дотемна — отцу Долорес вряд ли понравится поздний гость. Он сильнее пришпорил коня, не отводя глаз от маячивших на горизонте холмов, поросших выжженной солнцем травой — где-то за ними раскинулось зеленое пастбище, на котором старый Абернати выпасал свое стадо, а дальше, в тени деревьев, притаился небольшой фермерский дом — ее дом. Сердце наполнялось радостью от одной мысли о скорой встрече. Из кармана его куртки выглядывал недавно сорванный букет цветов.

Едва обогнув холм, он понял — что-то не так: обычно мистер Абернати не оставлял стадо бродить далеко от дома в столь поздний час. Тут же послышался выстрел, за ним последовали другие. Сердце рванулось из груди, но пули ему не обогнать — он прискакал слишком поздно.

Сперва он увидел ее — любимую Долорес, склоненную над распростертым на земле человеком, в котором Гарри не сразу узнал ее отца. Она плакала горько и безутешно, ее совершенное лицо было залито слезами. Чьи-то грубые руки схватили ее за волосы и резко дернули назад. Гарри выстрелил на полном ходу, не разбирая, в кого он стрелял — если речь шла о безопасности Долорес, он пристрелил бы хоть самого дьявола. Пуля угодила мерзавцу в живот, и он шлепнулся навзничь. Долорес вскрикнула, зачем-то припала к телу отца, словно пытаясь его защитить.

Второй бандит как раз появился в дверях — пуля пробила его голову прежде, чем он дотянулся до револьвера.

Гарри спешился, решительно подошел к корчившемуся в пыли бандиту, которого он подстрелил первым. Он узнал Уолтера, местного грабителя и головореза. Сам Уолтер мало его интересовал, но он мог вывести его на того, другого, которого Гарри так долго искал. Его глаза вспыхнули мрачным торжеством.

— Гарри Поттер… — прохрипел Уолтер, кривя красный рот в презрительном оскале.

Гарри прицелился и выстрелил бандиту в колено. Тот завопил от боли. Одной рукой он зажимал рану на животе, безуспешно пытаясь остановить кровь, образовавшую вокруг темно-бурую лужу, вторая рука беспомощно шарила в пыли. Гарри наступил на эту руку.

— Где Риддл, Уолтер? — спросил он.

— Пошел ты, Поттер! — выплюнул Уолтер.

Гарри надавил сильнее, послышался хруст, и бандит снова взвыл. Гарри убрал револьвер, присел на корточки и достал из кармана бритву. Где-то совсем близко все еще рыдала Долорес. Гарри знал, что ей страшно, но по-другому было нельзя.

— Повторяю еще раз: где Риддл?

Бандит не отвечал, только стонал и корчился.

— Попробуем иначе, — Гарри покрутил бритву в руках, приставил ее к горлу Уолтера и слегка надавил. — Даю тебе последний шанс передумать, Уолтер. Где Риддл?

— Я не знаю, — прохрипел Уолтер. — Не знаю…

— Неправильный ответ, — отрезал Гарри и надавил сильнее.

Он вытер бритву о куртку убитого, неспешно поднялся и, подойдя к все еще рыдающей на теле отца Долорес, протянул ей руку.

— Ты не ранена? — спросил он.

Она отшатнулась от него, поспешно поднимаясь на ноги — он только теперь заметил, что рука его была в крови. Он попытался вытереть ее о штаны, но кровь словно впиталась в кожу.

— Они убили их… Убили маму и папу… — всхлипывала Долорес. — За что? Я не понимаю…

— Больше они никому не причинят вреда, — Гарри бросил презрительный взгляд в сторону распростертого в луже крови Уолтера.

Гарри шагнул к ней, снова протянул руки, но она опять отпрянула. Она смотрела на него полными страха газами — она его не узнавала. Каждый день приезжала в Свитвотер и не замечала мальчишку, для которого не существовало никого, кроме нее.

— Я Гарри Поттер, помощник шерифа. Я здесь, чтобы защитить тебя, Долорес, не бойся. Я…

Договорить он так и не успел. Раздался выстрел, и резкая боль разорвала грудь.

— Ты видел?! — радостный вопль сзади. — Я пристрелил шерифа!

Гарри упал на колени перед своей Долорес. Она вскрикнула, в ужасе прижала ладонь к губам.

— Не шерифа, а всего лишь его помощника, придурок, — раздался второй голос, глубокий и низкий.

Гарри завалился на бок, хватаясь за грудь. Долорес бросилась было бежать, но они были уже рядом. Гарри никогда не видел их прежде — должно быть, приезжие. На головах обоих были черные шляпы.

Один из них грубо схватил Долорес за плечи; она вскрикнула, посмотрела на Гарри полными мольбы и ужаса глазами. Он больше не мог ей помочь.

Он увидел выпавший из его кармана букет, перепачканный кровью — он так и не отдал его ей.

«Ни разу», — мелькнула в голове неуместная мысль.

Он закрыл глаза, но вместо ожидаемого забытья на него обрушилось море звуков, а вместо темноты в глаза ударил ярко-зеленый свет, а в ушах раздался женский крик.

— Мама… — прошептал он и окружающий мир погрузился во тьму.