Реквием (джен)

Будильник звенит ровно в одиннадцать, напевая противный современный мотивчик. Вставать не хочется от слова “совсем”, и в целом ты уже давно забыл (если вообще знал) слово “надо”. Можно бы поспать еще, но завывания будильника усиливаются, и к ним добавляются запахи. Горелая еда, ацетон, драконья печень... Будильник подарила дочь, и она знала, что сделать, чтобы испортить жизнь папаше — штуковина воняет худшей дрянью из всей твоей долгой жизни. Эдакая анти-амортенция. Назойливая домашняя утварь уворачивается от твоего отталкивающего, и его все еще слышно сквозь твое заглушающее. Этот раунд ты проиграл маггловской технике, ну и определенным семейным талантам. Встаешь с постели, и раздражающие звуки и запахи уходят прочь. Впрочем, они вернутся, если снова лечь на кровать. Ты вправе гордиться своими детьми и внуками. Ведь ты — Рон Уизли. А еще ты старая развалина.

Иногда, в периоды особо скверного настроения (вот прямо как сейчас, спасибо Рози за будильник), ты прикидываешь — насколько же старая развалина из тебя вышла? Не то чтобы ты реально хотел это знать, но ведь знание — сила, как-никак. “А еще — ловкость и выносливость”, — это уже из шуток Хьюго, молодежно и не слишком понятно для тебя. Твоя собственная память весьма избирательна. Ты помнишь, какого цвета мантия была на МакГонагалл в день твоего поступления в Хогвартсе, какой вкус был у конфет в кабинете Дамблдора или, например, где именно ты заныкал клык василиска перед Битвой за Хогвартс. Но ты не помнишь, какой именно сейчас год на дворе. Будь тебе это действительно нужно, достаточно было бы присмотреться к газетам, ну или спросить кого-нибудь. Хорошие новости для твоего рассудка — газет ты не выписываешь и живешь один.

О нет, ничего такого, о чем следовало бы переживать. Семья любит тебя и ты любишь свою семью. На расстоянии. Нет, серьезно, этих чертовых Уизли слишком много, просто чересчур много. Ты недавно видел на улице одну из правнучек Билла, кажется, Шарлотту или Шарли. Впрочем, без разницы, как ее зовут. За восемьдесят миль от Лондона, где нет ни единого волшебника, ты в состоянии найти родственницу, которая приехала “потусить в глуши с магглами” и которая совершенно не в курсе, что именно тут живет ее, хм-м-м… Четвероюродный прадедушка? Как можно серьезно относиться к родственникам, о существовании которых ты толком не подозреваешь? Впрочем, это справедливо и в обратную сторону, верно?

Так что с семьей все просто отлично. Именно так, как ты хотел бы, не больше и не меньше. С другой стороны, иногда все-таки хочется общения. Высказать кому-нибудь все вот такие истории, как с этой девчонкой. И именно для этого существуют друзья. И сбор друзей, скажем, два-три раза в год. Поболтать. Если реже, то, пожалуй, станет уж совсем скучно. Если чаще, что же, будь честен — они тебя тоже раздражают и утомляют. Примерно как будильник, который был заведен тобою именно по такому случаю. Да, сегодня тот самый День-Который-Нельзя-Называть — пятница, Мерлин его знает какое февраля, день, когда в буквальном смысле “старая компания” собирается в Хогсмиде и предается алкогольным воспоминаниям. Однокурсники и однокурсницы, приятели по Хогвартсу, бывшие когда-то веселыми мальчишками и девчонками, намереваются побрюзжать о былых временах, потому что, пожалуй, только эти времена их теперь и связывают.

Два письма по этому поводу уже поджидают тебя на столе. Фиговина, придуманная тобою лично, — статуэтка, принимающая почту от сов. Совы — умные животные, но магия может одурачить и их, и они отдадут письмо в чугунные ручки, а ты сможешь, не отвлекаясь, заниматься своими делами. Например — поспать. Это твое основное занятие в последнее время.

Первое письмо — от Эрни. В нем напоминание тебе, что сбор именно сегодня, в двенадцать, пожелание не забыть, просьба предупредить об отсутствии, бла-бла-бла, вода, вода, вода, этикет, портключ прилагается. Эрни официален и учтив, и он бессменный организатор ваших встреч. Сказывается карьера в Визенгамоте, куда он еще иногда выбирается на правах почетного члена — послушать, о чем говорит “молодежь”. То-Что-Прилагается, медная фиговина, похожая на монетку или старинный жетон от игровых автоматов, уже выкатилась из конверта и на пути к шкафу, хочет скрыться от тебя во тьме и пыли. Акцио, ты! Замечательная формулировка чар, помогает практически всегда. Притянул сразу эту монетку, носок и второе письмо — то, о чем успел мельком подумать, пока читал.

Второе письмо от Лаванды, и это ответ на твою попытку как-то разнообразить коллектив, пригласив ее “посидеть с нами, вспомнить былое”. Что же, судя по ответу, формулировать свои мысли правильно жизнь тебя не научила. В резких тонах Лаванда объясняет тебе, что ты стоеросовый болван, и ей надо было ждать больше, чем полвека, чтобы ты, наконец, вспомнил о ней. И вообще, предлагать девушке (да, “девушке”, так и написано) вспомнить былое, после того, как ты цинично бросил ее на шестом курсе — это верх бестактности, а ты вообще — сволочь. И не пиши сюда больше. Шестой курс ты помнишь весьма короткими отрезками, но все эти вопли отнюдь не беспочвенны. Однако копить в себе все это столько лет, серьезно? Или же просто подвернулся под горячую руку? В любом случае, Лаванда нашла предлог, чтобы не ходить никуда, и ты можешь ее понять. Вот прямо сейчас ты тоже никуда не хочешь, а до встречи сорок минут. Пора привести себя в приличный вид, старик! Сейчас это выражение не кажется уже таким забавным, каким было лет в двадцать.

Успеваешь подготовиться в срок, и фирменный портключ Макмилланов мягко переносит тебя в "Три Метлы". Да, это паб для студентов, но сегодня их не будет, а разные воспоминания у сегодняшних посетителей связаны именно с ним. Хотя со времен твоей учебы тут изменилось буквально все. Розмерта давно ушла на покой, и, вероятно, ушла на покой окончательно, за этим ты не следишь. В пабе сделан ремонт, внутреннее убранство в этом металлически-стеклянном стиле. У магглов это было модно весьма давно, но ведь до магов всегда долго доходит, верно? Современные магглорожденные называют такой стиль “винтаж”, но посещать паб не брезгуют.

Сегодня здесь пустынно, за стойкой стоит какой-то дальний родственник Ханны, и именно поэтому Невилла сегодня не будет. Нужно будет зайти к нему потом, проведать. Как раз уроки в школе пройдут. Здесь же тебя ждет не такая уж и большая компания. Вальяжный Эрни, растолстевший и слегка напоминающий Слагхорна с бородой. В школе вы не были особенно дружны, и жизнь развела вас по разную сторону баррикад, когда Кингсли уходил в отставку. Конфликт общими усилиями исчерпал себя, и теперь Эрни тебя уважает. Ты его, пожалуй, тоже. Напротив Эрни смеется его шуткам Луна — ученый с мировым именем, прямо как твоя дочь. Луна эксцентрична и энергична, неплохо выглядит, несмотря на седину. Ясно, что вот ей-то совсем не скучно в жизни. Начинает рассказывать про своих любимых животных — какая-то рыбина в Северном Море, невероятно редкая и супер-волшебная. Вероятно — настоящая, но ты не можешь быть уверен до конца. Юан Аберкромби — смешной дедок с оттопыренными ушами. Помнишь его весьма смутно, но он поставляет Луне оборудование и имеет какие-то дела с Эрни, поэтому, наверное, и пришёл. И Алисия Спиннет, хотя, конечно, уже давно с другой, Не-Пытайся-Выговорить-Меня фамилией. Высокая и прямая старушка, вышла замуж за иностранца, в Британии проездом, рада встретить знакомых. Вот и все, кто тебя ждет здесь сегодня.

Есть и те, кто отказался, как Лаванда. Симус опять что-то сжег себе, на этот раз манящими чарами. С возрастом импульсивность Финнигана только усилилась, и, потеряв к старости контроль над чарами, он регулярно взрывает вещи. И себя вместе с ними. Хорошо, если только себя. Дин, конечно же, не придет, он давно не контактирует с волшебниками, и ты можешь его понять. Эрни должен был позвать Ли Джордана, но на твой вопрос он демонстрирует тебе навозную бомбу — она переместилась сюда с портключом. Что это — случайность, шутка или маразм? Эрни выяснит, но ты заочно склоняешься к последнему варианту. Луна позвала Джинни, и не один раз, но сестренка молчит. Наверное, это хорошо, ты не уверен, что смог бы ее растормошить. По-честному, давно бы стоило попытаться, но многие пробовали до тебя. Нет никакого основания считать, что именно ты сможешь оказать влияние на сестру, вытащить из добровольного одиночества. Она видится только со своими детьми, а остальные могут удавиться. Видимо, ее все достало куда больше, чем тебя. Ну и Алисия пыталась вытащить Анджелину. Здесь уже ты против, и хорошо, что она не пришла. Ты бы наговорил ей всякого, если не сейчас, то в пьяном виде уж точно. Была бы большая ссора, и вы бы испортили всем встречу. С другой стороны, хоть какая-то встряска тебе бы не повредила. Может, самому заявиться к ней? Нет, пожалуй, что в приватной обстановке вы просто поубиваете друг друга.

Вот и вся компания, никто больше не придет. Завязывается длинный разговор ни о чем, родственник Ханны подносит вам разные наливки и настойки, алкоголь вступает в свои права. Эрни улыбается все шире, его шутки все пошлее. Алисия больше смущается, рассказывает о жизни в Центральной Европе. Уши Аберкромби краснеют и его разбирает кашель, а на лице Луны опять застывает мечтательное выражение, прямо как в школьные времена. Самого себя со стороны ты не видишь, но остальные тоже наверняка замечают какую-то твою странность или нелепость. Но тактично не говорят тебе об этом. И ты следуешь их примеру. Тактичность — определенно не твой конек, но именно сегодня у тебя неплохо получается. Потихоньку оттаиваешь, и вот уже и сам рассказываешь невероятную историю о попытках просвещения садовых гномов — исключительно с научной точки зрения, конечно же. Половина присутствующих совершенно точно знает, что ни к какой науке ты никогда и близко не подходил, дела предпочитаешь решать на практике, а садовых гномов последний раз видел еще во времена администрации Кингсли. Но Луна и Эрни тебе улыбаются, значит, им нравится твоя история.

Так, за наливками, шутками и историями, проходит день, и ровно в восемь Эрни медленно поднимается с места, долго прощается заплетающимся канцелярским языком, называет присутствующих “кворумом” и выходит под руку с Алисией. Господин Аберкромби наглейшим образом спит, положив голову на руки, и Луна вежливо спрашивает тебя, как ты живешь нынче и что собираешься делать. Было действительно плохой идеей предложить ей прогуляться до Невилла, но в таком состоянии тебе простительно. Да, она права, Ханна ее живьем съест, и как ты мог забыть? Лучше она зайдет к тебе, скажем, послезавтра. Ведь если ты сегодня у Невилла, то завтра лучше тебя не беспокоить. И она права, лучший алкоголь Ханна хранит дома, и вы с Невиллом вдоволь им насладитесь, пока Ханна не погонит его спать. Прощаешься с Луной, которая на прощание наколдовывает тебе светлячка, чтобы не заблудился, и выходишь из "Трех Метел".

На улице уже темно и идет снег. Хогсмид основательно замело, и, учитывая твое состояние, идти не так просто. Хогвартс виден вдали, но путь не близкий, а аппарировать пьяным — довольно опасная штука. Придется пройтись пешком. Бывший магазин "Зонко", а ныне офис какой-то организации по регистрации какой-то очередной невнятной фигни при Министерстве, прочно закрыт на замок. Свет не горит, и твои мысли о тайном ходе (теплом тайном ходе без всякого снега, который мешает идти) покидают голову в унынии. Поворачиваешься, чтобы как раз увидеть, как Луна машет тебе рукой с крыльца "Трех Метел" и аппарирует. С тобой остается лишь ее “светлячок”. Печально видеть всю эту длинную дорогу к Хогвартсу покрытой густым снегом. Может, тебе туда и не надо? Но Невилл знает, что сбор был сегодня, и он обидится, если ты не придешь. Со вздохом лезешь в карманы мантии. Одна “Алохомора” откроет этот дурацкий замок на бывшем "Зонко", и ты будешь в тепле. Но старость преподносит тебе очередной сюрприз. Палочки у тебя нет. Ты оставил ее на столе дома, когда собирался. И портключ перенес тебя без нее. Придется аппарировать, куда-нибудь не очень далеко, ярдов по двести-триста. Потому как пешком ты это дело точно не осилишь.

После второй аппарации начинает колоть в левом боку. “Светлячок” Луны перемещается вместе с тобою, поэтому ты с трудом, но различаешь дорогу. Стараешься делать перерывы и идти вперед своими ногами, но это не слишком помогает. Пока получается не расщепиться. С волшебной палочкой у тебя получилось бы куда лучше, но всему виной дырявая голова. После шестой или седьмой аппарации у тебя явная одышка и весьма мутное состояние. Хорошая новость в том, что ты уже у территории Хогвартса — дальше уже только пешком. Медленно продвигаешься вглубь по заметенной дороге, пока, наконец, не останавливаешься у бывшей хижины Хагрида. Дальше идти нет сил совершенно. Вроде померещился свет в окне, но нет, это отражается твой светляк. Да и откуда бы взяться свету — в хижине никто не живет уже лет двадцать, она часть музея. Аллеи Памяти. Ты очень давно тут не был и, честно говоря, избегал этого места. Хотя именно сейчас, раз уж сам пришёл сюда, самое время навестить всех тех, кого ты так малодушно сторонился, разве нет?

Навещать могилы ушедших предков — вполне себе маггловская традиция, что бы там ни бубнили чистоплюи вроде Малфоя. Волшебные кладбища, конечно, существуют, однако волшебников слишком мало, чтобы это явление было массовым. Раньше волшебников хоронили в частном порядке, на территории семьи или зачаровывали отдельное местечко в лесу. О да, про похороны ты теперь знаешь многое. Что же, теперь у волшебников есть еще кое-что, что они переняли от магглов. Мемориал Войны. Чувствуешь некоторую боль на душе, тебе одновременно хочется и не хочется идти туда, вглубь комплекса. Он не закрыт, и зайти может любой. И, наверное, это лучше сделать именно сейчас, когда темно и тебя не могут увидеть студенты. Особенно студенты-родственники. Что же, решено.

Все началось с Дамблдора. Твои внуки зовут его “Старый Альбус”, видимо, на контрасте с Поттером — Альбусом Молодым. Говорят, что портрет Старого Альбуса не против такого имени. Его гробница — величественный обелиск белого мрамора, была поставлена на территории Хогвартса в знак заслуг бывшего директора, как символ признательности от его учеников и последователей, как веха в истории школы. Ну, и не в последнюю очередь потому, что у Старого Альбуса не было дома, практически не было семьи, почти не осталось близких друзей. Школа заменила ему все это, и именно Хогвартсу Старый Альбус отдал себя без остатка.

После Битвы за Хогвартс рядом с крупным обелиском появились две дюжины надгробий поменьше, не таких торжественных, но не менее важных. Тонкс, Ремус, Колин… Фред. Боль от потери брата за столько лет полностью исчезла, но ты помнишь, что он у тебя был. И он был классный. Вот его могила — белое надгробие, белый снег, белый свет огней Аллеи Памяти. Черными буквами высечено: “Уизли, Фред, шутник и балагур, любящий брат. Выпускник Гриффиндора. Погиб в Битве за Хогвартс”. И такая живая колдография. Фред улыбается, а за его спиной, где-то за кадром, взрывается хлопушка, и в лицо смотрящего летят конфетти. Фред, как и Дамблдор, как и все остальные погибшие в Битве, отдал жизнь за школу, за своих друзей. И именно поэтому их похоронили здесь.

Дальше — больше. Слава Мерлину, за школу никому не пришлось умирать снова. Однако Министерство Кингсли сочло важным обустроить территорию и огородить кладбище от школы. Сюда водили студентов в памятные даты. Находящаяся рядом хижина Хагрида стала небольшим музеем борьбы против Волдеморта, музеем двух Волшебных Войн. И уже совсем после этого здесь было решено устроить исторический мемориал. Людей здесь больше не хоронят, и настоящее кладбище отгорожено от всего комплекса. Но здесь оставляют памятные таблички в честь выдающихся учеников Хогвартса. Покойных, разумеется. И начинается мемориал с самых выдающихся деятелей Волшебной Британии.

И открывает этот круг, конечно же, “Поттер, Гарри, заместитель главы Аврората, победитель темного лорда Волдеморта, кавалер ордена Мерлина первой степени. Выпускник Гриффиндора. Погиб при исполнении служебных обязанностей”. Формулировка делает комплимент старому другу — никаких проклятий, сражений, темных тварей. Никакой мести или недобитков Пожирателей Смерти. Это было сердце. Приступ при аппарации на вызов, крайне некомпетентные свидетели, напарник, собирающий информацию где-то на другом конце Англии. Ты тогда очень себя корил за то, что не пошёл с Гарри учиться в Аврорат. Пусть твоя жизнь прошла бы совершенно иначе. Но ты мог бы быть тогда с ним. Аврорам преподают минимум колдомедицины, и, вероятно, ты смог бы помочь. Ты даже хотел записаться на курсы после этого события. Но Джинни тебя отговорила, Гарри этим не вернешь. Мог ли на самом деле сердечный приступ унести из жизни Гарри Поттера? Избранного, героя пророчества, Мальчика-Который-Выжил — не мог. Но дедушку Гарри, мужчину лет шестидесяти, с седеющей шевелюрой, хроническим недосыпом и постоянной скептической улыбкой на слегка располневшей физиономии — запросто. Гарри похоронили рядом с родителями в Годриковой Лощине, но здесь, в Хогвартсе, табличка с его именем очень даже уместна.

Чуть левее и в сторону отходит дорожка, где лежит память о других, но тоже дорогих тебе людях.

“Уизли, Молли, выдающийся кулинар, примерная домохозяйка, любящая мать. Ветеран Битвы за Хогвартс. Выпускница Гриффиндора. Умерла от тяжелой болезни”. Мама умерла в своей постели, окруженная всевозможными потомками, в весьма почтенном возрасте. Ты был с ней до конца, здесь все долги отданы, но человека не вернуть.

“Уизли, Джордж, игрушечных дел мастер. Ветеран Битвы за Хогвартс. Выпускник Гриффиндора. Умер от тоски”. Ты всегда думал, что это было самоубийство, впрочем, помалкивал об этом. Джордж с Анджелиной часто ссорились, отчаянно, энергично, изобретательно. С Бомбардами в стену. И когда, в последний раз насмерть разругавшись с ним, Анджелина свалила вместе с вещами и детьми, Джордж совсем притих и выгорел за месяц. Никто не смог поднять ему настроение, хотя многие пытались. В один погожий день ты нашел его, недвижимого, за тарелкой овсянки. Именно поэтому ты не можешь терпеть Анджелину. А она не может терпеть всех тех, кто высказал ей за подобное. Ну, то есть, практически всех Уизли старших поколений. Хотя подробностей, конечно, никто не знает.

Становится холоднее, и ты плотнее запахиваешься в мантию. Светлячок Луны растворился, и теперь лишь таблички с именами и колдографии освещают тебе дорогу. Много знакомых, тех, кто мог бы прийти сегодня на встречу.

“Патил, Парвати, хозяйка чайного салона”. Ты когда-то заходил к ней, там было весьма неплохо. Парвати так и не вышла замуж, избавляя тебя от необходимости учить новую фамилию однокурсницы. Не особенно тяготилась по этому поводу, пока некая ревнивая жена не завершила её путь.

“Бут, Терри, колдомедик”. Он лечил отца, и тот иногда вспоминает его. Вероятно, именно благодаря этому папа еще жив. А вот сам Терри — нет. Бросился спасать магглов из пожара и погиб при обрушении дома.

“Лин, Чжоу, спортивный тренер”. Джинни хорошо отзывалась о ее тренировках, Чжоу знала, как летать, хотя сама так и не смогла выступать на должном уровне. Их с мужем-китайцем сожрала какая-то неведомая тварь на родине последнего.

“Смит, Захария, аврор”. Не самый приятный однокурсник, как выяснилось, многое вынес из уроков Отряда Дамблдора. Что не уберегло его от Империо. Смит утонул в Темзе, и никто не узнал бы, что он действовал не по своей воле, если бы не случайность.

“Финч-Флетчли, Джастин, глава департамента по связям с магглами”. Джастин был их главным политическим оппонентом во время последнего крупного кризиса. Им умело манипулировали, но, несмотря на все, он был весьма человечен. Вам удалось убедить его не принимать поспешных решений и разрешить ту ситуацию. Погиб же он от рук маггловских террористов, вроде как случайно.

“Финч-Флетчли, Сьюзан, домохозяйка”. Как и его жена, в девичестве Боунс.

Целое поколение когда-то молодых и сильных волшебников, задумывались ли они тогда хоть на секунду, какой сложится их жизнь, какой будет их старость, какая им уготована смерть? О чем они мечтали? Сделали ли они все то, что хотели? Сделал ли ты, Рональд Уизли, все, что хотел? Наверное, нет. И уже не сделаешь. Не хватит духу, летучего пороха в одном месте, уже не для кого и незачем. Что ты можешь сказать сыну, которому уже существенно под пятьдесят? Чему можешь научить внуков, которые уже заправляют в Волшебных Вредилках куда круче, чем ты сам когда-то?

Волшебник, которому есть, для чего жить, может делать это очень долго. Дамблдор перед смертью был вдвое старше тебя и не особо собирался умирать по состоянию здоровья. А ты, дружок Рон, свое отшутил, отсмеялся. Уже довольно давно. Ты слабеешь эмоционально, почти как Джордж, только очень медленно. Ты еще можешь чувствовать, испытывать эмоции и пытаться целенаправленно это делать, но результирующая отрицательная. Не хватает воли, желания. Один за другим твои друзья и ближайшие родственники покинули тебя навсегда. Сегодняшняя встреча — это брюзжание приятелей, ей не хватает осмысленности, сердечности.

Обойдя широким кругом своих сверстников вперемешку с абсолютно незнакомыми людьми, выходишь обратно к кольцу лучших представителей Британии, теперь с другой стороны. Холод уже совсем не чувствуется, как и твои ноги. И это плохой знак. Пора уходить отсюда. Ты уже направляешься к выходу, когда вдруг видишь ее. Твоя самая главная и самая свежая потеря.

“Грейнджер, Гермиона. Кавалер ордена Мерлина третьей степени, тридцать шестой Министр магии. Ветеран Битвы за Хогвартс. Выпускница Гриффиндора. Пропала без вести при ликвидации отдела тайн”. На колдографии Гермиона улыбается, здесь ей около сорока и она только что выиграла выборы на должность Министра. Где-то там, на заднем фоне, мелькает твоя, Рон, еще рыжая шевелюра. Памятная надпись, как всегда, не отражает истинного положения дел. Это было заклинание локальной остановки времени, самоподдерживающийся стазис, прощальный подарок от одного очень пронырливого и амбициозного главы отдела тайн. Пусть и найденный через много лет после его отставки. Гермиона была в эпицентре заклинания, и ее сковало намертво, по расчетам Луны, примерно лет на сто. Не больше, чем на сто двадцать. Она была жива, но и только. И, возможно, была бы жива до сих пор, и когда-нибудь встретила бы своих потомков в пятом колене. Но ее решили спасать. Ты сам участвовал в этом. Луна же пыталась вас отговорить. Луна честно сказала, что у вас всех недостаточно данных. Луна пыталась самоустраниться, говоря, что она не желает подруге смерти. Луна предупреждала, что вектор без солидной погрешности вычислить невозможно, и там начиналась такая заумь, что уши вяли и у более просвещенных людей. Но Луну никто не послушал. Ты сам ее не послушал, и поэтому она порою так смотрит на тебя — она чувствует себя виноватой. Забавно, что ты понял это только сейчас? Вы фактически убили Гермиону и всех, кто с ней находился рядом — заместителя Министра, троих авроров и двух сотрудников отдела тайн. Прошло всего двадцать минут работы контрзаклинаний, а стрелка на фирменных часах Уизли, которые отец зачаровал специально для вас с Гермионой, уже почернела и висела безжизненно. Об этом тебе сообщила сидевшая дома Рози. И это было, и, пожалуй, до сих пор есть… Невероятно мучительно.

Сидишь на снегу перед табличкой Гермионы, перебирая, как дурак, все ваши совместные моменты. Да, вы не были идеальной парой в начале пути. Ты, такой наглый и грубый, и она, властная и прекрасная одновременно. Оба колкие, скорые на резкие слова. Вам пришлось долго привыкать, притираться друг к другу. Немало помог маггловский психолог. Ты и не подозревал, что магглы могут так глубоко понимать проблемы волшебников. Вы удержали друг друга рядом, и после этого вся последующая жизнь стала вам наградой. Вы заботились друг о друге, ценили друг друга, доверяли друг другу. Она была твоим прекрасным дополнением. Твоя ленивая смекалка и ее интеллект заработали вам немало денег. Вы воспитали прекрасных детей. Вы избрались Министром магии. Да, формально только она заступила на должность, но не менее чем на треть это и твоя заслуга. И еще на какую-то часть — прочих. Гарри, Джинни, Луны. Да даже Эрни и Джастина в какой-то степени. Ваша совместная жизнь, полная приключений и повседневности, тяжелой работы и праздности, праздников и будней, проносится в твоей голове, за твоими опущенными веками. Это — твой реквием, и звучит он только у тебя в голове. Торжественно, и все медленнее, медленнее...

Ты уже не почувствуешь ничего, кроме того, что осталось в памяти. Твои глаза не откроются, ты не поднимешься с места и, конечно, уже не пойдешь пить с четой Лонгботтомов. Пройдет больше суток, и только в воскресенье тебя найдет встревоженная Луна. Твою табличку поставят рядом. На ней будет написано: “Уизли, Рональд, игрушечных дел мастер. Ветеран Битвы за Хогвартс. Выпускник Гриффиндора. Умер от переохлаждения”.