Вина (джен)

Тяжело хлопая крыльями, на подоконник приземлился грач. Кот сердито повел ушами, приподняв шерсть на загривке, а затем демонстративно отвернулся от окна, обернув хвост вокруг лап.

— Живоглот, не злись, — вздохнул Перси, слезая с подоконника и разминая руки. После долгих перелетов у него нестерпимо зудели лопатки. — Я просто ещё не готов.

Кот шумно выдохнул. Шерсть его немного улеглась, но поворачиваться Живоглот не спешил. Перси замолчал. Он с нежностью провел ладонью по старому столу, по знакомой глубокой царапине на дереве, в которую давно въелись чернила. Глубоко втянул пыльный воздух полной грудью. Сняв ботинки и носки, прошелся по старому изъеденному молью ковру. Каждая мелочь в этой комнате дышала прошлым.

Наконец Перси сел в продавленное кресло и, закинув ноги на подлокотник, спросил у кота:

— Ты долго ещё будешь обижаться?

Живоглот коротко мявкнул и с явной неохотой обернулся, уставившись на Перси пронзительным взглядом.

— Я не готов извиниться, рыжий. Ладно бы, если бы я был прав или хотя бы чувствовал себя правым. Тогда можно было бы. Было бы легче. Эх… да только я кругом не прав, — Перси скривил губы, потирая пальцем висок.

Живоглот сменил гнев на милость и неспешным шагом подошел к креслу, мимоходом потёршись мордой об угол стола. Он благосклонно понюхал протянутую к нему руку и позволил себя погладить.

— И ведь простят же, рыжий, простят, — шепнул Перси, наклонившись ближе. Кот с утробным мурлыканьем боднулся лбом о его руку. — Даже Рон простит. А уж мама… Надо просто прийти и попросить прощения. И это очень-очень сложно. Ай!

Он отдернул руку и прижал к себе. Неглубокая царапина на ней быстро наливалась кровью. Живоглот, нервно помахивая кончиком хвоста, степенно отошел к окну.

— Если не хочешь, чтобы я тебя гладил, то просто отойди, зачем царапаться-то, — буркнул Перси. — Слушай, мы это уже проходили. Из-за тебя меня в прошлый раз чуть не поймали, хитрый ты котяра! Того и гляди, пугало прямо в этой комнате поставят…

Живоглот вскочил на подоконник и повернулся спиной, свесив свой хвост вниз, глухо постукивая им о стену.

— Эх… Может, наберусь когда-нибудь смелости. Но не сегодня, рыжий. Я ведь не просто поссорился с ними, я их предал, понимаешь? Да, они простят. Но вряд ли мне от этого станет лучше. Я предал их дважды — до битвы и после, когда ушел с похорон и так и не вернулся. Но я не мог! Просто… если бы я… если бы я был сразу на их стороне, вдруг обошлось бы… без этой смерти?

Перси сгорбился, уголки его губ скорбно опустились.

— С одной стороны, я понимаю, что не мог бы ничего изменить. Что значит слово какого-то секретаря? Но с другой — а другие-то делали больше, и никто не смотрел на то, что они всего лишь школьники. Смотри, я от всех этих мыслей даже начал лысеть, — с хриплым смешком он провел рукой по рыжей шевелюре, на которой уже начали намечаться залысины. — А ведь мне всего двадцать четыре!

Внизу послышался шум, и Перси вскочил на ноги, вслушиваясь в происходящее этажом ниже. Стук. Времени обуваться не было, поэтому он трансфигурировал ботинки в камешки и выбросил из окна. Стук. Скрип половицы у самой двери. На секунду лицо Перси исказил страх и напряжение, но уже через мгновение вместо человека на кресле сидел черный лоснящийся грач.

В два скачка спрыгнув на пол, птица расправила крылья и взлетела ровно в тот же момент, когда со скрипом открылась дверь в комнату.

— А ну кыш! Разлетались! — крикнула Молли, взмахнув рукой в сторону птицы. Перси метнулся в сторону окна, на подлете к которому почувствовал резкий рывок, чуть не отправивший его кубарем вниз. Уже отдаляясь от дома, он услышал громкий голос:

— Живоглот, а ну-ка быстро выплюнь! Так нельзя поступать с птицами! Ты же умный воспитанный кот...

* * *

Грач спикировал на подоконник. В саду, прямо под окнами его бывшей комнаты, стояло лохматое пугало, одетое в старую пижаму Рона. Грач хрипло каркнул, и превратился в человека.

— Эй, рыжий! — опасливо окликнул он. Но Живоглота в комнате не было. — Я надоел тебе своим нытьем, да? Эх, прохвост...

По прилету домой после прошлого визита в Нору Перси обнаружил на ноге длинную кровоточащую царапину. Одно из перьев из его хвоста осталось во рту у вероломного кота. То ли в Живоглоте взыграли животные инстинкты, то ли он просто пытался заставить его остаться и посмотреть в глаза матери... Перси не знал. Но и на кота не обижался. Он давно перестал обижаться на кого-либо, потому что чувство вины в нём подавляло все иные переживания. Перси жил этим. Вставал с чувством вины, завтракал с ним же, шёл на работу, приходил домой и ложился спать. Тоже с чувством вины.

Оно росло чем дальше, тем сильнее, со временем угрожая затопить его с головой.

Перси снова снял ботинки, проходясь босыми ногами по старому ковру. Он пытался купить похожий ковер в дом, но он был слишком мягкий, на нем не было печати времени.

Говорить было не с кем. Перси опустился на кресло и замер, сгорбившись, упершись локтями в колени. Ему одновременно хотелось, чтобы дверь открылась и зашла мама, но всё ещё было очень страшно. Он не знал, что мог бы ей сказать. Хватило бы простого "прости"? Или, может, она бы просто посмотрела и всё поняла? А может, ему пришлось бы долго доказывать своё раскаяние...

Нет. Если бы это было так, то не было бы этих свитеров каждое Рождество. Без записки, без пожеланий, без всего — только новый свитер в яркой оберточной бумаге. И недолгое греющее чувство, словно он всё еще дома.

Грохот. Звон. Что-то покатилось по полу парой этажей ниже.

— Живоглот! — донесся до Перси возмущенный мамин голос. — Мои часы! Разбойник! Ах ты ж...

И она замолчала.

Перси не мог знать, что Живоглот сохранил перо, вырванное у него в прошлый раз. И уж точно не мог подумать о том, что кот демонстративно его принесет и положит на скинутые вниз часы. Но он мог бы догадаться, что Молли увидела на часах в этот момент.

Стрелка с его именем показывала на "Дом".

Он попал в ловушку. Если сейчас улетит — сможет ли появиться тут в следующий раз? Ещё более виноватый. Сможет ли он жить, если вина накроет его с головой? Стук.

Сможет ли потом посмотреть в усталые глаза мамы, которая будет ждать его теперь — с этой секунды и постоянно. Стук. Возможно, повесит часы в своей комнате. И, просыпаясь, будет вглядываться в них, гадая, не пропустила ли момент, когда стрелка с его именем опять укажет на "Дом". Стук. И засыпая, будет смотреть на часы и ждать.

Скрип половицы.

Перси поднял голову и устало посмотрел на дверь. Ручка повернулась.