Memento de vita (джен)

Время сжигать мосты,

Время искать ответ

И менять сгоревшие лампочки…

Тонкс рванула вверх по лестнице — она точно видела на пятом, рядом с механизмом часов, чью-то фигуру. Она спешила, боясь, что злоумышленник улизнёт с противоположной стороны, и ожидаемо угодила в зыбь исчезающей ступеньки. Тонкс растянулась на каменном полу, больно ушибившись локтями о каменный пол и едва не разбив очередной раз нос, а когда поднялась, на площадке у часов уже никого не было.

Это было уже третье покушение. Кто-то настойчиво пытался завести большие часы Хогвартса, и Тонкс никак не удавалось не то что поймать — даже увидеть или вычислить его. Грозный Глаз расставлял хитроумные ловушки, которые постоянно срабатывали на самой Тонкс — она то и дело выпутывалась из них и устраняла последствия травм. Вот и сейчас она привычно применила Заживляющее к своим локтям и, вздохнув, уселась на перила у окна. Она называла это «дежурить», хотя кому в здравом уме придёт в голову мысль устраивать диверсию, когда она тут?

За окном стелился густой туман. Молочно-белый, непроглядный, он навевал тоску. И ещё — мысль о том, что за этой пеленой где-то светит яркое солнце. Тонкс тянуло туда. И если бы не Ремус…

Ремус. Ему не становилось хуже, ему было стабильно плохо. Он почти не вставал, постоянно кашлял и то и дело впадал в беспамятство. Словно у него всё время был постликантропный синдром и он отходил от паршиво приготовленного аконитового зелья. Впрочем, Тонкс и сама потеряла счёт дням, так что ей казалось, что время тянется бесконечно. Ремус говорил, что за дверьми Хогвартса, закрытыми на сто засовов, ни много ни мало — смерть. Говорил, будто там сонмы дементоров, оттого и такой туман. Будто он сам в приступе любопытства заглянул туда и моментально слёг. Нашедший его Грозный Глаз тут же запечатал двери на множество заклятий и замков, и больше никто не заикался о том, чтобы выйти.

— Но ты же слышишь этот голос?

Тонкс от неожиданности чуть не свалилась с перил. Наверное, когда-нибудь она станет заикой от таких внезапных появлений.

— А, это ты… — безразлично пробормотала она, взглянув на собеседника.

О, первая их встреча была… как бы это… более эмоциональной. Тонкс, ни разу не применявшая Непростительных, едва не попыталась наколдовать Аваду, но противник стоял неподвижно в своей чёрной мантии-балахоне, а пожирательская серебряная маска равнодушно взирала на неё прорезями на месте глаз. То ли это нарочитое спокойствие тогда как-то передалось ей, то ли вспышка страха и паники уступила место холодной ненависти и какому-то интересу, но поднятая рука с палочкой остановилась.

— Что ты тут делаешь? — спросила она вместо этого.

Странный Пожиратель не проявлял признаков агрессии, его сдержанный голос отрезвлял.

— Жду. Наблюдаю.

— Чего ждёшь? Нашей смерти, тварь? — Тонкс всё-таки не удержалась.

— Оскорблять обязательно? — Пожиратель вроде как обиделся и, повернувшись, зашагал (казалось, что заскользил) прочь. Когда через несколько мгновений Тонкс очнулась и собралась по заветам Грозного Глаза оглушить противника для допроса, он уже скрылся из виду.

Потом Пожиратель ещё несколько раз появлялся неподалёку, ни разу не пытаясь причинить какой-либо вред. Он будто приручал её, и, в конце концов, Тонкс перестала на него так враждебно реагировать. Установилось что-то вроде настороженного нейтралитета. Хотя появлялся он всегда неожиданно и обязательно с какой-нибудь бессмысленной дурацкой фразочкой.

— И что за голос? — Тонкс не умела скрывать любопытство, но старалась.

— Тот, что зовёт тебя оттуда, — Пожиратель протянул руку в перчатке к окну.

Тонкс тоже повернулась туда, хотя — что она там не видела?

— Я думала, у меня слуховые галлюцинации, — пробурчала она.

Ей и в самом деле чудился порой тонкий еле слышный зов — протяжное «а-а-а-а» или «ма-а-а-а», но она отмахивалась, списывая на разыгравшееся воображение.

— Лучше скажи, кто тут с часами играет, мистер Всезнайка.

Это было важно. Ремус сказал, что трогать часы нельзя. Что пока время для них застыло, он будет жить, и Тонкс будет жить, и Грозный Глаз тоже — все, кто смог тут укрыться. Такова была магия Хогвартса. Иногда Тонкс снилось, что она поднимается по лестнице на пятый этаж, на «дежурство», и обнаруживает, что часы разбиты. Она ступает по хрустким осколкам, на тонких гранях танцуют солнечные зайчики, за окном захлёбывается плач: «Ма-а-а… Ма-а-а…» А потом Тонкс наклоняется через перила и видит, что большой колокол оторвался и, треснувший, валяется где-то на первом этаже. И рядом с ним — бездыханное тело Ремуса. Всюду видны пятна крови, Хогвартс частично разрушен, Большой Зал полон раненых, мёртвых и оплакивающих…

— Всем иногда хочется обмануть время. Ты сама разве не хотела бы?

Тонкс фыркнула и слезла с перил. Бесполезно с ним разговаривать.

— Подежурь тут, я скоро.

Сперва она подозревала, что именно этот странный Пожиратель хочет запустить часы, но вскоре поняла, что хотя возможности у него были, он отчего-то ими не пользовался, а значит, вероятно, именно в этом вопросе ему даже можно было доверять. Она спустилась в холл по противоположной лестнице, памятуя о зыбучей ступеньке, и зашагала по пустому замку. Стук шагов гулко отражался от каменных стен и множил эхо — Хогвартс был пуст как никогда.

Надо найти Грозного Глаза и обсудить новый план поимки диверсанта.

* * *

На площадке перед механизмом часов было пусто. На первый взгляд. Невысокая юркая фигурка в чёрном балахоне на цыпочках кралась вверх по лестнице, пока не подобралась к рычагу завода настолько, чтобы протянуть руку.

— Остолбеней! — прозвучал в её сторону приглушённый голос.

Будто из самой стены материализовалась фигура повыше в таком же чёрном балахоне и серебряной маске-черепе. Заклинание, которое вырвалось из её палочки, долетело до диверсантки, и та рухнула на пол.

— Зачем тебе заводить эти часы? — строго вопросила фигура из-под маски, опуская палочку.

Злоумышленница неожиданно повернулась, будто заклинание вдруг перестало действовать. Милое треугольное лицо, сиреневые пряди волос из-под капюшона, хитрые чёрные глаза. Фигура в маске пошатнулась.

— Ты что, тоже метаморф?

Сняв маску и капюшон, Тонкс уменьшила свой рост на фут и стала точной копией девушки напротив.

— Можно и так сказать, — откликнулась та, поднимаясь и проделывая все метаморфозы в точности наоборот.

Теперь перед Тонкс стоял не её двойник, а знакомый Пожиратель. Хотя глупо было считать его настолько «знакомым» и безвредным, чтобы исключить из подозреваемых, как оказалось. Пожиратели не появляются в пустом замке, окружённом смертельным туманом, просто так, без каких-то своих подлых пожирательских целей. Чтобы напомнить себе эту прописную истину, стоило затаиться под Дезиллюминационным в обличии его самого. Только вот магия Тонкс на противнике отчего-то сработала как-то не так, и это была проблема.

— Если ты хотел притвориться мной, чтобы очернить, то твой фокус не сработал! — гордо воскликнула Тонкс. — Отойди от рычага, и я не буду тебя связывать.

Она, конечно, блефовала — никаких верёвок у неё не было, а если Пожиратель смог снять с себя парализующее заклятье, то наверняка справится и со связывающим. Но что ещё она могла? Пожиратель, тем не менее, послушно отошёл на пару шагов и стоял теперь спиной к часам.

— И всё-таки, — не выдержала Тонкс, — почему именно сейчас? У тебя же была масса возможностей, когда я просила тебя посторожить, например…

— У меня бы и сейчас ничего не вышло, — Пожиратель пожал плечами.

— Тогда зачем? Впрочем, сейчас мы с тобой пойдём к Грозному Глазу, и ты всё расскажешь, — осмелела Тонкс.

— И что же ты собираешься делать дальше? — голос за маской был, казалось, печальным. — Находиться здесь вечно?

— А что в этом плохого? Здесь Грозный Глаз, который меня оберегает и учит. Здесь Ремус, которого я люблю и о котором могу заботиться. Здесь… все. А ты хочешь убить нас?! Это выход, что ли?

— Есть много выходов. Послушай…

— Пусть Грозный Глаз послушает — у него есть много способов узнать правду и без заклинаний. А то ты и цели свои скрываешь, и знания, и лицо… — О, а это идея... — Акцио, маска!

Он хотел было её поймать, но не успел, только неловко взмахнул руками. Чёрные глаза, бледное заострённое лицо, тёмно-фиолетовые волосы, упрямо сжатые губы.

— Ну что за фокусы опять?! — Тонкс была возмущена. Она-то думала, что приблизилась к разгадке, а увидела снова своё же лицо, хоть и немного видоизменённое.

— Никаких фокусов. Ты часто думала, как тут вообще оказалась? Что тут происходит? Что было раньше — до того, как ты попала в это место и время навсегда остановилось, застыв в сегодняшнем дне? Мы могли бы вернуться, — она махнула рукой туда, где за окном стелился туман. — Наш малыш зовёт нас, но унылая мама-призрак — это не то, чего он хотел бы. А оставаться здесь, с ненастоящими людьми, навечно запертой в ненастоящем замке и гоняющейся за ненастоящими преступниками… Глупо, по меньшей мере. Нужно идти дальше.

— Ненастоящими? — волосы Тонкс приобрели серый оттенок, и та же метаморфоза мгновенно произошла с её «отражением».

Она вдруг поняла. Она ни разу не видела Ремуса и Грозного Глаза — помнила, что видела, но… Возможно, это было частью её сна, одного из снов. Если подумать — где сейчас в замке Ремус? Где Грюм? Тонкс не могла найти ответы на эти вопросы. Что, если «отражение» право? Она посмотрела в глаза другой Тонкс. Действительно, что же было раньше? Родители, детство, учёба в Хогвартсе, стажировка в Аврорате под руководством Грозного Глаза, Орден Феникса, Ремус, война, Тедди — точно, Тедди! — битва за Хогвартс… А после ничего не было. Тонкс стояла одна в тёмном и пустынном замке.

Она развернулась — в двух шагах от неё застыли часы. Затем подошла к рычагу и, дрожа от волнения, взялась за него. Тонкс крутила ручку механизма, огромная гиря башенных часов пришла в движение, поднимаясь. Маятник качнулся, и время защёлкало своими шестерёнками. Стрелка передвинулась на деление, и колокол разбил своим звоном тишину. Тонкс перестала дышать, и сердце пропустило удар. Её ослепил свет солнца из окна — туман рассеялся. Внизу раздался стук открывшейся двери.

Тонкс перегнулась через перила — холл заливал яркий свет, главные двери были распахнуты. Она помчалась по лестнице вниз, не боясь поскользнуться или споткнуться. Счастье затопило её, во всём теле появилось невероятное чувство лёгкости. Где-то там, дальше, уже должен был ждать её отец, должны были быть настоящие Ремус и Грюм. Там, дальше, было и её настоящее место, возможность уйти и, помня о жизни, мысленно быть с Тедди, любить и оберегать его оттуда.

И Тонкс шагнула в объятия солнечного луча, растворившись в ослепительном блике.