Bleeding hearted blues (гет)

Каблучки стучали по мостовой, отбивая в ритме блюза последние минуты рабочего дня. Пятничный вечер насыщался цветами, зажигая газовые фанари и подсвечивая витрины яркими красками роскоши. Она спешила в знакомый паб, который давно облюбовали сотрудники Министерства магии, прекрасно зная, кого она там встретит.

Минерва поправила газовый шарфик, перехватила поудобнее свою вместительную сумку, набитую отчетами для коротания долгих вечеров, и свернула за угол. Круглая вывеска напоминала ей о часах, и, бегло глянув на подарок отца-маггла — небольшие наручные часы, обхватывающие узким кожаным ремешком изящное запястье, — она чуть слышно выругалась на гэльском, понимая, что опоздала на четверть часа.

Ее загадочный поклонник, наверное, уже ушел.

Положа руку на сердце, она не могла откровенно сказать, отчего ее пульс бьется так учащенно, заглушая льющуюся из радиол соседних домов вязь заокеанской музыки, такой же густой, как черный кофе, такой же порочной, как взгляд угольно-черных глаз ее поклонника.

Нет, Минерва не была «синим чулком». Ей иногда казалось, что в свои неполные двадцать она уже успела увидеть слишком многое и испытать настоящую боль потери. Ее яркое чувство к Дугалу МакГрегору, которому не суждено было переродится в любовь и даже привязанность, сгорело с первыми лучами рассвета. Безумная ночь, которую молодые провели в пастушьем домике, пролетела слишком быстро, не позволив распробовать юному сердцу, каково это — биться в унисон с другим, пока губы ловят первые чувственные стоны и робкие всхлипы. Но, рассуждая трезво, Минерва понимала, что, обрекая себя на брак с юным фермером, она с упорством лемминга повторит судьбу своей родной матери. И, несмотря на то, что на душе скребли кошки, ей пришлось сбежать в Лондон, наспех придумав объяснение для Дугала. Много долгих летних ночей, задыхаясь от одиночества и тоски в этом душном городе, она прокручивала раз за разом полные страсти и искреннего желания минуты единения. И пусть картинка не была идеальной — Минерва списывала небольшую скованность на волнение и свою собственную неопытность. Но в ее жизни это было, она переживала эти моменты, ее пульс учащенно стучал от оглушающего чувства, а теперь кроме работы у нее не осталось ничего.

Город тяготил ее. Работа в Министерстве мало чем отличалась от привычной жизни в родной деревушке: та же лопающаяся от желания выделиться молодёжь, те же привыкшие осуждать новшества старики, сплетни за глаза и союзы наперекор многолетней дружбе. Только все это было гиперболизировано и чрезмерно давило на пытающуюся разобраться в собственной жизни молодую волшебницу. Она старалась держаться, не показывая свои слабости приятельницам из секретариата при департаменте магического правопорядка. Но только сама Минерва понимала, каких усилий от нее это требовало. Особенно сейчас.

Она подавила вздох облегчения, когда прошла в глубину зала и так и не нашла знакомого силуэта. Возможно ли, что он тоже опаздывает?

Оглядевшись в поисках свободного столика, которого ожидаемо не оказалось пятничным вечером в таком популярном месте, Минерва подошла к барной стойке. У самого торца наблюдалось свободное место — стой хоть до самого утра, да и позиция для наблюдения за вошедшими самая что ни на есть удобная: мимо даже мышь не проскользнет.

А ведь сегодня загадочный поклонник ей был нужен. Как выяснилось, он входил в комиссию Министерства по внутренним проверкам. В их прошлую встречу он живо интересовался проектами, которые ведет ее начальник Элфинстоун Урхарт. А на этой неделе внезапно пропали документы, наделав много шума во всем Министерстве. Она сама толком не успела узнать, что было в них, но слышала, как Лукреция Блэк, покуривая тонкую сигарету на своем любимом длинном мундштуке, рассказывала в курилке другой более юной секретарше, что пропажа каким-то образом касалась создания запрещённых волшебных меток. Минерва вздохнула: вот что она на дух не могла переносить, так это досужее судачение о том, о чем сам источник имел слабые представления. У Лукреции помимо имени и маячившего в скором времени успешного брака ничего и не было. Но ее продолжали держать в Министерстве, тем самым, по мнению Минервы, значительно раздувая страсть коллег к сплетням и разным, порой совершенно недостоверным, подробностям. Но сейчас словоохотливость Лукреции была только на руку, ведь Минерва кое-что узнала и хотела поделиться собранными догадками с Томасом. Конечно, если это не повредит Урхарту, который, несмотря на свою строгость, был талантливым волшебником и справедливым руководителем.

Если быть честной, сам он в первые недели ее работы в Министерстве вел себя странно. Почему-то смотрел на нее долгим взглядом, словно раздумывал, стоит ли обращаться к ней с задачами. В итоге давал только самые простые, поэтому Минерве иногда казалось, что он ее считает беспросветной дурочкой. Лукреция же постоянно как бы невзначай оказывалась на первых ролях, хваталась за помощь именно с его проектами, постоянно хвастаясь перед своими подругами теми интересными задачами, которые ставил ей начальник департамента магического правопорядка. В итоге те несколько заданий, которые перепадали Минерве, на ее вкус были слишком простыми и какими-то пресными, что ли. Урхарт сдержано благодарил ее, но сама она не считала, что заслуживает высшей оценки.

Словно в ответ на ее мысли, он сам появился на пороге. Каково же было удивление Минервы, когда следом за ним вошла Лукреция, о чём-то весело болтая. Шум толпы мешал разобрать ее слова. Она быстро взяла его под руку и они вместе продолжили путь в глубь зала. Стараясь не обращать внимание на неприятный укол, который только что уязвил ее совесть, Минерва постаралась сделать вид, что их не замечает. Но не тут-то было. Лукреция заметила ее и замахала рукой, привлекая внимание. Они с Урхартом подошли ближе, и Минерва была вынуждена повернуться к ним и вежливо поздороваться.

— Мисс МакГонагалл, — поприветствовал ее начальник, — какими судьбами? Мне казалось, вам сегодня нездоровится?

Минерва удивленно посмотрела на его нахмуренное лицо.

— Мистер Урхарт, я отлично себя чувствую, спасибо за беспокойство.

Беглый взгляд Урхарта на Лукрецию, ее испуганное выражение лица. Догадка промелькнула вспышкой, но Минерва собрала все свое хладнокровие, чтобы не выдать ни одним мускулом, что, кажется, распознала хитрость коллеги.

— Элфи, может, уже пойдем. Нас, наверное, заждались, — протянула та, не глядя в ее сторону.

Они наспех попрощались и пошли в соседний зал, где были накрыты столы для ужина.

Стоило им отойти, как Минерва почувствовала, что краска начинает заливать щеки. Вот ехидна — плетёт интриги, дабы заполучить себе запасную партию. Было интересно, как ей удаётся водить Пруэттов за нос, но сейчас на этот вопрос невозможно было ответить. Бармен налил заказанный напиток и поставил на тонкую подставку на стойку перед ней. Минерва только потянулась за бокалом, как входная дверь опять распахнулась, и она увидела на пороге своего поклонника. Томас стремительно подошёл, пристально разглядывая ее, словно сомневался, она ли это стоит у бара.

— Прости, вынужден был задержаться, — сказал он, подходя. — Я очень боялся, что тебе что-то помешает прийти, но не мог не убедиться в этом.

— Добрый вечер, Томас. Я чуть опоздала, но не могла нарушить нашу договоренность, — она чуть склонила голову на бок. Взгляд черных, как ночь, глаз жег ее, вызывая неясное томление. В его присутствии ей становилось немного неловко. Он оказывал знаки внимания, но Минерва не понимала, в чем причина его интереса. Себя она всегда считала не более чем приятной наружности молодой волшебницей. Он же словно видел в ней кого-то другого — более симпатичного и интересного, чем, ей казалось, она была.

— У вас в отделе все спокойно? — начал было он, меняя тему. — Я слышал о некотором происшествии.

— Ты не поверишь, — она сверкнула глазами, поражаясь его осведомленностью, — хотя нет, наверное, ты давно знаешь все подробности. Вы в комиссии уже напали на след? Нет, не говори, я знаю, тебе нельзя. Но думаю, здесь замешан кто-то из наших восточных товарищей, — понизив голос, поделилась она. — Такой переполох с этими описями потерянных фолиантов. Неужели никто не догадывается о том, кто на самом деле сделал это?

— Я тоже удивлён, — он говорил нарочито спокойно, и это не ускользнуло от нее. — Мне казалось, дело понятное — кто-то из департамента продал их Дурмстрангской делегации. Сожалею, но, может, это даже твой начальник мистер Урхарт.

— Он точно не мог. Не стал бы, — сбивчиво начала оправдывать своего руководителя Минерва, — Такие подозрения имеются, но я как раз в них не верю.

Томас подошёл ближе, сделав едва уловимый жест бармену, который тут же поставил перед ним бокал с виски.

— И во что веришь ты, самая умная девушка в Министерстве? — бархатные нотки в его голосе вызвали знакомые мурашки от затылка вниз, в вырез платья. Минерва повернулась к нему, оказываясь совсем близко.

— Я почти уверена, что это сделал кто-то из свиты Албанского князя, который заходил накануне к Урхарту. Албанцы выглядели чересчур подозрительно, не поздоровались и слишком быстро закончили встречу с ним. Делегаты из Дурмстранга заходили позже, но мистер Урхарт мог не заметить, когда именно пропали документы по этому фолианту с метками.

Томас задумчиво нахмурился, глядя куда-то мимо нее.

— Конечно, ты права. Нужно проверить все версии, хотя я склонен полагать, что это все-таки волшебники Дурмстранга, — медленно произнёс он. — Следствие покажет. Хотя, ты же понимаешь, — добавил он, склоняясь к ее уху, обжигая тёплым дыханием враз порозовевшие щеки, — никто не должен знать про наш разговор, дорогая?

Минерва не в силах была ответить, лишь кивнула, не глядя на него.

— С этими разговорами я даже не успел сказать, как прекрасно ты выглядишь сегодня, — его голос тек, словно патока, обволакивая душу сладостным удовольствием. Минерву редко хвалили, а еще реже делали комплименты. Поэтому слушать его слова было все же приятно, несмотря на то, что она прекрасно понимала, что он говорит их умышленно. — За тебя, — добавил он, вынуждая ее чокнуться бокалом.

Она сделала глоток, чувствуя, как янтарная жидкость обжигает горло и, точно живая вода, приводит ее в чувство. Кровь бежала по венам, заставляя сердце желать большего.

— Томас, я же просила перестать смущать меня, — напомнила Минерва, проиграв битву самой себе — к щекам опять прилила кровь, заставляя покраснеть ещё больше.

— Я помню, дорогая, но это же не меняет того, как ты выглядишь? — переспросил он, словно не замечая ее реакцию. — Неужели у тебя дома, там, в Шотландии, никто не говорил тебе об этом?

Минерва машинально поднесла бокал к губам, снова делая слишком большой глоток. Во второй раз виски уже не так обжигало, но все равно она почувствовала, как становится душно.

— Мне говорили, — ответила она, тут же поправившись: — Мне говорил об этом один человек.

— Один человек? Так мало? — удивленно протянул Томас, взяв ее ладонь в свои руки. Они были очень теплыми, почти горячими. Или это был всего лишь ее жар, вызванный соприкосновением с чужой кожей.

— Да, а что? Я порядочная девушка, — сказала она, поглядывая с подозрением на полупустой бокал. Напиток наконец перестал обжигать, она даже начала различать медовые нотки в янтарной жидкости, переливающейся всеми оттенками золотого. Но он быстро заканчивался, а в голове становилось ясно и умиротворенно, словно переживания последних месяцев отступали на задний план. И волновать сейчас могло только внимание поклонника, а никак не боль неиспытанных потерь или проблемы на службе.

— Я и не сомневаюсь, — ухмыльнувшись уголками губ, ответил Томас. — Я бы даже сказал, чересчур порядочная. Прости, не подумай ничего плохого, но сдается мне, что пока твои девушки-коллеги бегают из кабинета в кабинет и стоят глазки, ты пытаешься усердно работать.

Минерва возмущенно посмотрела на него, прищуриваясь.

— Если я скажу, что именно эти обязанности прописаны в моих должностных инструкциях, ты отпустишь какую-то остроту про подтверждение характера «синего чулка», не так ли? — спросила она с вызовом и, когда он подтверждающе кивнул, добавила: — Может, отличие меня от подруг в том, что я не собираюсь тратить свое время сразу на всех, а хочу выбрать только одного? И уже тогда демонстрировать, насколько я могу быть порочной?

— Даже так? — он улыбнулся еще шире, вглядываясь в нее. Минерве казалось, что в глубине его темных глаз плещется какое-то чувство, но одернула себя. Искать черную кошку в черной комнате — дело неблагодарное.

Допив одним глотком остатки виски, она наспех извинилась и скрылась в направлении дамской комнаты. Не оборачиваясь на Томаса, она влетела внутрь. Остановившись около рукомойника, Минерва увидела в зеркале свое отражение. Щеки алели от выпитого виски и всего, что она наговорила потом. Флиртовать с Томасом она не собиралась, но тот уже не в первый раз так тонко выводил их разговоры на щекотливые темы. И сегодня она поддалась на провокацию. Внимательно посмотрев в блестящие глаза своего зазеркального двойника, она прошептала:

— Если ты так этого хочешь, — и, прикусив губу в попытке не дать вырваться крутящимся на языке словам, мысленно созналась себе во всем. Было совершенно глупо отрицать, что внимательный поклонник ей начинал нравится. Особенно этот взгляд, которым он умело создавал ощущение исключительности. Дугал никогда не смотрел на нее так — долго, тягуче, словно знает какую-то особую тайну.

Минерва плеснула прохладной воды на ладони, аккуратно промокая лицо. Убеждая саму себя, она представила, как сейчас вернется в зал и не будет больше поддаваться на его уловки.