Сыграем (джен)

Ему всегда было наплевать на людей. Есть они, нет их; наслаждаются они или страдают — для Шерлока Холмса это имело не больше значения, чем экспансия на Марс. Люди вообще по мнению Шерлока годились лишь на то, чтобы совершать преступления — без расследований интересных случаев он быстро начинал скучать.

И потому сейчас он сам себя не понимал.

В Букингемском дворце он впервые услышал её имя — тогда он ещё не знал, к чему это может привести — и пропал. Она захватила все мысли, проникла в кровь, все его шаги были продиктованы одним желанием — привлечь её внимание, впечатлить. Она была достойным противником, что само по себе удивляло, но поразило его другое: едва ли не впервые он видел перед собой не только совокупность фактов и светлый ум, но женщину. Надо признать, женщину красивую.

Что бы ни болтали о нём завистники и поклонники, Шерлок вовсе не был девственником, хотя отношений у него действительно не было — он не видел в них никакой пользы, сбросить напряжение — это одно, а приговаривать себя к рутине?.. Увольте!

Наблюдая за другими людьми, он не единожды задавался вопросом: «А может, это со мной что-то не так?» Но каждый раз со смехом или негодованием отвергал предположение. Если бог и создал «каждой твари по паре», он (да и Майкрофт заодно) просто не «тварь».

Так почему же сейчас так больно? Они даже не были знакомы — виделись один раз, недолго, причём она успела его отравить. И всё же глядя на накрытое простынёй идеальное тело... его сердце сжималось.

— Неравнодушие — это не преимущество, Шерлок. Ты же её почти не знал.

Брат был прав. Тысячу, миллион раз прав! Но принять, что она мертва…

Невозможность разобраться в себе сводила с ума. Очередные подозрения друзей («Дожил! У меня появились друзья!») и устроенный ими обыск в его доме — Шерлок мазнул взглядом по передвинутым вещам и прошёл в свою комнату, — разговаривать не хотелось.

Чем же она его так зацепила? Когда успела вонзить отравленные крючки в его душу? И что с этим теперь делать? Бороться? Отрицать очевидное? Забыть?..

Мозг лихорадочно работал.

Опознание… Что-то зацепило его, что-то показалось неправильным… Он видел её абсолютно голой — и на столе в прозекторской она была обнажена… скрыть что-то было совершенно невозможно, и всё же… Что же? Что?

— Думай! — приказал он себе и взял скрипку: под музицирование обычно мысли выстраивались в стройные строки.

Код сейфа — её параметры.

— Параметры, — прошептал он, не обращая внимания на попытки Джона завязать разговор. — Параметры… Ну конечно! — вскричал он, обернулся — гостиная была пуста.

К дому подъехала машина, в зоне видимости показался Джон, заговорил с…

— Кэти, — протянул Шерлок, мгновенно узнав помощницу мисс Адлер. — Что же тебе понадобилось…

Джон сел в машину, «ягуар» медленно тронулся с места, а Шерлок бросился в спальню: халат декабрьским утром был не самым подходящим нарядом для слежки. Упустить Джона он не боялся — в его телефон давно была установлена шпионская программка, позволявшая Шерлоку в любой момент узнать местоположение компаньона.

— Неравнодушие — не преимущество, — шептал Шерлок, стремительно удаляясь от заброшенного завода. — Не преимущество! Если бы я не зациклился на ней… Если бы не позволил себе сантименты…

Зарычав, он пнул попавшийся на пути мусор и бросился бежать. Холодный влажный воздух обжигал лёгкие, в левом боку начало колоть, но он бежал и не хотел останавливаться, словно мисс Адлер и все черти Ада преследовали его по пятам.

В мозгу стучали слова обета — никогда не позволять неравнодушию влиять на умозаключения и выводы, — но губы были плотно сжаты. Любые слова, что он сейчас бы произнёс, не были бы холодными и логичными построениями, они были бы продиктованы чёртовым неравнодушием.

Ей нравилось играть в игры, дразнить, но… В эти игры можно играть и вдвоём.

По губам скользнула лукавая улыбка, и Шерлок наконец-то почувствовал себя самим собой: спокойным и рассудительным. Пусть и неравнодушным.

— Что ж… сыграем.