Горн (джен)

Светало. Звезды были еще видны на небе, но солнце уже слепило первыми своими лучами. Мокрая от росы трава под ногами медленно, нехотя поднималась навстречу утру, сбрасывая капли.

Я в последний раз затянулся и бросил окурок под ноги. Затушил каблуком. Вздохнул. Вокруг было так красиво, а душа курильщика требовала еще сигаретку. А их, собственно, и не было больше. Последнюю, заныканную еще прошлым вечером, я выкурил только что. Надо было идти в деревню у склона горы, на которой мы с товарищем и парой девиц легкого поведения расслаблялись сегодня ночью.

Идея отдохнуть на природе была Сашки — моего хорошего друга и компаньона по бизнесу. Именно он лет десять тому назад уговорил меня бросить службу в милиции и заняться собственным делом. Дескать, и денег больше, и геморроя меньше. Получилось, конечно, немного не так, как он говорил. Бабок на жизнь хватало, не без этого, но вот проблем… С каждым годом их становилось все больше. Хоть наша с Саньком охранная фирма и была самой первой в городе, но даже в нашем захолустье их с каждым годом прибавлялось, словно после дождичка грибов. Соответственно, объектов для работы становилось все меньше, клиенты все наглее, а деньги... Их порой приходилось платить из собственного кармана своим сотрудникам, чтобы те хотя бы от голода не загнулись.

Когда же мне все это осточертело настолько, что чаще и чаще я ловил себя на мыслях, как дырявлю голову Сани из служебного ПМ, Сашок и подкатил ко мне с этой идеей — съездить на природу, развеяться. Согласился я сразу. Мы сняли пару шалав в эскорт-услугах и поехали сюда, за тридцать километров от города. Саня откуда-то знал эти места, может, жил здесь раньше, а может, так же «отдыхал» — спросить я не удосужился. Да и незачем как-то. В голове у меня на тот момент гремело только одно — отдых, пьянка, наконец-то!

Приехали мы на эту гору уже под вечер, прогнали каких мальчишек, которые пытались своим «маленьким» костерком весь лес, наверное, спалить. И начали отдыхать. Да так покуражили, что на утро у нас осталась только одна сигарета, которую я и выкурил, да пара капель водки на дне бутылки.

Я еще раз вздохнул и медленно прошелся по нашему «месту отдыха». Вчера мы были настолько пьяными, что могли выкинуть в кусты и початую пачку сигарет или даже бутылку, если она нам не поддалась. Помнится, кажется, Саня с такой бутылкой едва ли не полчаса боролся, да так и не смог открыть. А может, и смог. Не помню…

Так ничего и не найдя, я подошел к склону горы. Красиво. Маленькая уютная деревенька у края горы, зеленые поля, уходившие куда-то вдаль, за кромку горизонта, и… Пионеры. Странно, я думал, их уже нет, как и нет уже той страны, в которой они еще когда-то были. Но стайка мальчишек в ярко-красных пилотках и галстуках мне явно не привиделась. Они стояли ровной шеренгой, по пояс в высокой траве, повернувшись лицами к солнцу. Вот один из них внезапно вскинул руку — и запел горн. Так чисто и так громко, словно звучал совсем рядом, буквально в нескольких шагах от меня. Я ошалело оглянулся, а когда посмотрел снова — пионеров и след простыл. Будто их и не было. Только пение горна, все еще слышное, намекало, что мне с похмелья не померещилось.

Не став заморачиваться только что увиденным — курить и похмелиться хотелось все сильнее, — я заполз в палатку, где растолкал Саню.

— Чего тебе? — сонно пробормотал Саня, недовольно прижимая к себе покрепче обеих красавиц, с которым развлекался несколько часов кряду ночью. Я криво усмехнулся и произнес:

— Курево кончилось и водка…

— А я-то каким боком? — нахмурился Саня. — Сходи в деревню, там все есть.

— Ага, а бабки мне Рокфеллер подгонит? Когда прилетит на голубом вертолете…

— Ну что сразу Рокфеллер… Дядя Саша же есть, — ухмыльнулся Саня. — У меня в штанах. Пару тысяч возьми, на сегодня должно хватить.

— Ладно, — махнул я рукой и, найдя Санины джинсы, выбрался вместе с ними из палатки.

Вытащив кошелек из кармана, я отсчитал четыре тысячи, две из которых сунул в себе в нагрудный карман рубашки, а две положил в карман брюк — так, на всякий случай. Деньги у меня, конечно, и у самого водились, но береженого бог бережет. Это Сане ничего, пьет как бездонная бочка да с похмелья не страдает, а мне и бутылка водки — приговор на утро.

Я спустился по хорошо протоптанной тропинке с горы в деревню и на околице встретился с дедом. Тот сидел на небольшом бугорке, жевал задумчиво какую-то травинку и пристально следил за парой коров, пасущихся неподалеку.

— Здравствуйте! — поприветствовал я его. — Не подскажете, где здесь магазин?

— Что, головка с утра бо-бо? — хитро прищурился дед.

— Есть такое, — не став лукавить, улыбнулся я. — А как вы узнали?

— Да вас, почитай, вся деревня слышала, как вы ночью на горе гуляли, — усмехнулся дед.

— Вы уж извините, если что…

— Да ладно, не вы первые, не вы последние. Вы-то еще мирные, а другие порой дебоширить начинают. По деревне куролесить, девок наших трогать за причинные места… Парочку таких тут, на горе, чуть не закопали. А вы… ведете себя смирно, не бузите, что на вас обиду держать?

— Спасибо, — слегка удивленно кивнул я. — Так вы подскажете, где у вас магазин?

— Ты пару домов прямо пройди, потом сверни направо и топай до упора. Последняя хата магазином и будет.

— Благодарю, — произнес я и только повернулся, как позади меня раздался голос деда:

— Хотя тебе там не продадут. Ты же приезжий.

— А что тогда делать? — устало спросил я, оборачиваясь к нему.

— Я тебе помогу, — махнул рукой дед. — Только с тебя бутылка.

— Заметано, — улыбнулся я, и мы пошли вместе до магазина.

Уже на пороге я спросил у деда:

— Слушайте, а у вас пионеры есть?

— Какие еще пионеры? — удивился дед.

— Ну… Такие… Обычные! — я не сразу нашелся с ответом. — Я их на поле сегодня видел.

— Ни хрена себе… Они же… — едва слышно прошептал дед, а потом внезапно рявкнул на меня: — Чего встал? Давай, дуй в магазин! Нет тут никаких пионеров!

Я слегка прибалдел от внезапной смены его настроения, но в магазин все-таки пошел. Продавщица — молодая девчонка с кислым выражением лица и красивой грудью — долго отказывалась мне что-либо продавать из алкогольного, покуда в магазин не заглянул дед. После его кивка затарился я быстро, хоть и двух тысяч, что дал Саня, хватило с трудом. Выйдя из магазина, я двинулся в обратный путь, нагруженный ящиком водки, из которого я одну бутылку вручил деду за помощь, куревом и пакетом со жратвой. Не знаю, как у Сани, но у меня в животе уже грозно что-то урчало.

Дойдя вместе со мной до околицы, дед окликнул меня:

— Слушай, ты меня извини, что наорал. Просто это история давняя, с пионерами твоими. И её никто в деревне вспоминать не любит. Да о них уже как лет тридцать ничего не слышали.

— Да ладно вам, все понимаю, — отмахнулся я. — Кто любит ворошить прошлое…

— Слушай, ты мне одно скажи, ты горн слышал? — внезапно спросил дед.

— Слышал, — удивленно кивнул я.

— Понятно… Ладно, парень, не держи на меня зла. Иди, гуляй. А я тут посижу, — с этими словами он присел на тот самый бугор, на котором он меня встретил, и, скрутив пробку, глотнул водки прямо из горла.

Попрощавшись с дедом, я начал подниматься на гору. Но не успел пройти и половины пути, как вновь услышал пение горна. От души выматерившись, я бегом взобрался на гору, чудом не разбив ни единой бутылки и не потеряв пакет со жратвой и куревом.

На краю горы, на том самом, с которого я увидел пионеров и в первый раз услышал горн, сидел Саня. И плакал. Навзрыд. Словно и не было у него за спиной Афгана, пары пулевых ранений и контузии. Он сидел на земле и, закрыв руками лицо, шмыгал носом.

— Сань, ты чего? — опустился на корточки я рядом с ним.

— Слышал горн? — поднял он голову.

— Ну да, — улыбнулся я. — Мальчишки забавляются. В пионеров играют.

— Если бы… — едва слышно произнес Саня и вновь, но уже беззвучно, заплакал.

— Так… — медленно проговорил я, доставая из стоявшего рядом со мной ящика бутылку и рывком сдирая с неё крышку. — Пей!

Саня не глядя взял водку, хлебнул, слегка поморщившись, и произнес, вновь посмотрев на меня:

— Это они меня зовут.

— С какого перепугу ты так решил? — усмехнулся я. — Ты, небось, дружище, перепил.

— Ладно, слушай, — повернулся ко мне Саня и начал рассказывать.

Примерно тридцать лет назад Саша Веселов, тогда еще октябренок, мальчик девяти лет от роду, жил в этой самой деревне у этой самой горы. Жил он вместе с папой и мамой, а также со старшим братом, Пашкой.

В одно прекрасное утро пионеры деревни собрались в поле, чтобы принять в свои ряды Сашку. Так они делали всегда, сколько существовала пионерия в этой деревне. Но зря трубил горн в тот день. Сашку не отпустила мама, заставив помогать ей по дому. А вечером, когда пионеры не вернулись с поля, деревенские всполошились. Казалось бы, ну что может произойти с десятком мальчишек, да еще неподалеку от родных домов? Только вот в поле их и нашли. То ли волки задрали, то ли собаки, но хоронили ребят в закрытых гробах. С того дня, как последняя горстка земли упала на их могилы, Сашку, да и всю деревню будил по утрам горн. Снова и снова на рассвете собирались пионеры. Но Сашка так к ним и не пришел. Вскоре он с родителями переехал в город, и история эта забылась. Только Пашкина фотография в черной рамке порой о ней напоминала.

Прошло тридцать лет. Саня думал, что пионеры уже давно успокоились, прекратили его ждать, но не тут то было. Все так же звучит горн. Все так же каждый рассвет Пашка, старший брат, пионеров собирает в поле и зовет Саню. Будто и не было этих тридцати лет.

— Знаешь, тебе надо сходить все-таки к нему, — выслушав Саню до конца, после недолгих раздумий произнес я.

— Куда?!

— На поле, конечно. Он же ждет. Случайно, не он в горн играет?

— Он, Пашка, — кивнул Саня. — Ты думаешь, поможет?

— Наверное, — пожал я плечами. — Хуже все равно не будет.

— Пойдешь со мной? — внезапно спросил Саня. В ответ я просто кивнул...

Спустя полчаса мы вышли к тому самому полю, где тридцать лет назад собрались пионеры во главе со старшим братом Сани. И с каждым шагом Сашка все больше дрожал и все медленнее шел. Но все-таки смог дойти туда, где, по моим прикидкам, и стояли пионеры.

— Вот, Паша, я пришел, — тихо произнес Саня.

Внезапно в траве что-то блеснуло. Я подошел туда, присел и увидел горн. Помятый, потрепанный временем, он лежал в густой траве. Странно, как его не нашли раньше. Ведь наверняка здесь и следаки, да и деревенские перерыли все вокруг. А может, сами пионеры хотели, чтобы горн нашел Сашка...

— Саня! — позвал я, а когда он подошел, показал ему горн. — Смотри.

— Пашин, — едва ли не благоговейно прошептал Саня, мягко проведя по горну ладонью. — Но что мне с ним делать? — внезапно спросил он меня.

— Ну… А давай, потруби! — сдуру ляпнул я.

Саня поднялся на ноги, вытянулся как струна и, нежно прикоснувшись губами к горну, дунул в него.

В тот же момент перед нами появился мальчишка, сильно похожий на Саню, каким тот мог быть в детстве. Он вскинул руку в известном, наверное, всему миру приветствии и исчез, едва мы ему машинально ответили тем же.