Страдания серого В. (джен)

Зачем я пошел в серенькие волчки? Ведь были же неплохие вакансии — вервольфом в какую-нибудь городскую легенду, Серым Волком в Русские народные сказки, да хоть Жеводанским зверем на вольные хлеба!

Почетно, престижно, социальный пакет опять же...

Но нет — надо было мне поддаться на уговоры старого приятеля: мол, у нас работы в разы меньше, а платят почти так же. И работа сдельная: надо тебе — поработал больше, а хватает денег — лежи, отдыхай. К тому же, это тебе не вервольфом от охотников улепётывать по лесу — тут ни шкуру не попортят, ни живот не вспорют. Неприятно же.

Ну, я и подписался. Думал, правда — непыльная работка, да и всё равно у меня по ночам бессонница... А вышло...

Вот вы можете в рот всякую дрянь тянуть? Серьёзно? И как, не тошнит? Повезло...

А я, как выяснилось, брезгливый!

Выяснил я это в своё первое же дежурство. Выпала мне по разнарядке квартира в старом доме. Ну, я пришёл заранее, забрался под кровать — а там пылища, крошки и вонючие носки! И какашка старая кошачья.

Какой там «укусит за бочок»! Я этого неряху кусать не хочу! У него бочок, небось, грязный и потный! А если у меня потом ротавирусная инфекция будет?

Но куда деваться-то? Я дождался, пока тот придёт — и загрустил пуще прежнего. Он не просто был потный и грязный — он вонял табаком! А для меня вони хуже нет — меня чуть прямо там и не стошнило. Я даже решил было, что вот сейчас встану и уйду — но вспомнил, что денег совсем не осталось, а за домик платить надо. И еды купить бы...

В общем, вылез я, зажмурился, куснул немного — и дёру.

Полоскать рот с мылом.

* * *

Что я только не перепробовал!

И пьяным напивался, чтобы не так противно было. Не помогло.

Честно говоря, пьяным вышло только хуже: меня всё-таки стошнило в самый, так сказать, драматический момент и прямо на клиента. Только то, что тот перепугался до икоты, спасло меня от уплаты внушительного штрафа — но несколько неоплачиваемых смен мне пришлось всё же отработать.

Потом я нос решил намазать бальзамом «Звездочка», чтобы нюх отбить. Слушайте, создателей этого бальзама я бы бесплатно покусал! Это же оружие массового поражения какое-то! Бедный мой нос — болит, глаза слезятся, сопли текут... а вонь всё равно пробивается!

В общем, «Звёздочка» не подошла. Я потом духи попробовал — вышло ещё паршивей: мало того, что они, оказывается, совсем другие запахи не забивали, так ещё и у моего клиента оказалась аллергия, и он расчихался и проснулся. Помню, мы уставились с ним друг на друга — и заорали. Оба. Я сбежал, конечно, а клиент остался непокусанным, и меня опять оштрафовали.

А потом я к психотерапевту решил сходить. Это уже совсем от отчаяния. Клиенты же к ним ходят — может, и мне подойдёт?

Пришёл, как положено, с вечера. Под кровать залезть не смог: она с ящиками оказалась. Пришлось прятаться в шкафу — зато там было чисто и пахло приятно. Я дождался, пока он уляжется и почти заснёт и, смущённо кашлянув, сказал, высунув немного голову из двери:

— Здравствуйте.

Вот его бы, кстати, я бы покусал с удовольствием: он был чистый и опрятный, не слишком тощий и не слишком жирный — в самый раз. Но меня сюда не отправляли, так что смысла в этом не было. Не засчитают.

А он, представляете, как завизжит! Бедные мои уши.

Я от неожиданности и завыл. И уши прижал.

Снизу кто-то по потолку застучал, сильно так, а потом ещё и по батарее. Ну, правильно, спать же пора, а у нас тут концерт для волчка с оркестром... с психотерапевтом, то есть.

— Хорош орать! — рявкнул я с испугу. И рот лапой зажал: я ж к нему за помощью пришёл, и на него же ору. Нехорошо. — Вы извините, — кашлянув ещё раз, добавил я. — Я кусать не буду. Я поговорить пришёл. Мне б совет...

— Запись с девяти до пяти, — брякнул он и уставился на меня круглыми от изумления глазами. Потом ущипнул себя за руку, а потом меня зачем-то перекрестил.

Я снова кашлянул. Деликатно.

— Запись же днём, — говорю. — А я только по ночам... выхожу. Понимаете? Можно меня так принять? Без записи?

— Ну, раз вы уже здесь, — он махнул рукой. — Располагайтесь поудобнее. Вы же не в шкафах... э-э-э... трудитесь?

— Нет, — вежливо отвечаю, — я тружусь в кроватях. В этом-то вся и проблема. Понимаете, — и тут я вздохнул, — к сожалению, брезглив я.

— Простите? — обомлел он. — То есть, вы оказываете... э-э-э... Эскорт-услуги? Вы хотите об этом поговорить?

— Почему эскорт? — я даже обиделся. — Никого я никуда не провожаю! Что я, упырь, по-вашему, какой? Позвольте, — говорю, — я подойду поближе? Вы сразу всё поймёте.

Он как-то с лица спал и говорит:

— Э-э-э... Простите, я очень трепетно отношусь к понятию «личное пространство». Может, вы просто в кресло сядете? Оно... э-э-э довольно удобное!

Тут уже мне неловко стало.

— Извините, — говорю, — но можно я просто на ковре вашем посижу? А то в кресле сидеть... э-э... неудобно. Лежать только. Но это неловко как-то. Мы с вами незнакомы совсем. Пока.

— Лежите-лежите! — замахал он руками. — Как вам будет удобно. Расслабьтесь, думайте о чем-нибудь хорошем...

— Прямо лежать можно? В кресле? — спросил я недоверчиво. Но он продолжал кивать, и я решился — выбрался аккуратно из шкафа, встряхнулся и осторожно забрался на кресло. Покрутился там немного — ну не могу я вот так сразу на место плюхнуться! Надо же утоптать его, умять, и вообще — и свернулся калачиком, а морду на подлокотник положил. Удобно, правда. — Как тут о хорошем думать, — вздохнул я, — когда у меня проблема такая. Я, как уже сказал, брезглив оказался. А вы не представляете, кого только мне кусать ни приходится!

— Бомжей? — с интересом спросил он.

— Этих нет, — признался я. — Не приходилось. Но вы знаете, некоторые с виду приличные люди воняют не лучше. Вот вы представьте, — я разгорячился, — работяга какой-нибудь с гидрофобией, накурившийся сигарет и пивом это запивший. Вот он спать ляжет — а мне кусай. И нюхай всё это. Вот вы бы, — спрашиваю, — смогли бы такое в рот положить?

— Да боже упаси! — поморщился он. — А вы не можете объект перед употреблением... э-э-э... обработать?

— Чем? — обалдело спросил я, а потом смутился ужасно. — Если вы про то, чтобы его... кхм... опи́сать, да... то это не очень поможет. Запах-то останется. Да и вкус. И потом, — я ещё больше смутился, — видите ли... я говорил же вам, что брезглив? Так вот... кхм... мне... В общем, это только усугубит проблему, — наконец договорил я и смущённо прикрыл нос лапой.

— Ну что вы, — укоризненно сказал психотерапевт, — как можно? Я имел в виду совсем другое. Хотя бы продезинфицировать место укуса, например.

— А зачем его дезинфицировать? — удивился я. — Я же не заболеть боюсь. Я и не могу, наверное. Заболеть. Мне просто... противно. Понимаете? Вот буквально прошлой ночью был у меня клиент — мосластый, потный, фу... сам потеет — а в одеяло завернулся с макушки до пяток, они только и торчали. А мне туда лезть пришлось... под одеяло, в смысле. Представляете, как там воняло? Я его покусал, конечно, но некачественно вышло. Поверхностно. А потом не выдержал и послание на полу оставил, мол, фу, невкусный ты и потеешь. Не приду больше. И к вам вот пришёл потом — потому что не дело это. Нельзя нам с клиентами общаться. Понимаете?

— А место укуса вам принципиально? — заинтересовался он. — Можно, к примеру, за ухо кусать... или запястье, опять же. Протираете спиртом, да хоть дистиллированной водой, и кусаете.

— Не могу я, — говорю, — за ухо кусать. Я же волчок. Серенький. Я обязательно за бочок кусать должен. За ухо тоже можно, но это в дополнение уже. А бочки́ у них — то в майках грязных, то в пижамах...

Я тяжело вздохнул.

Хотелось завыть, но я боялся напугать того единственного собеседника, с которым рискнул заговорить о своих проблемах.

— Тяжело, — сочувственно вздохнул психотерапевт, — ну, тогда надо как-то изменить вашу... э-э-э... сверхчувствительность. Минуточку...

Он подошел к столу и взял эту новомодную игрушку, которая у клиентов вместо библиотек, зрелищ и друзей.

— Сейчас погуглим, — азартно сказал он.

— Спасибо большое, — я шевельнул ушами и принюхался. По привычке. И вздохнул. Этот психотерапевт пах приятно: чистой кожей и немного каким-то одеколоном. Горьковатым. Он даже не курил! Я даже пожалел, что мне его кусать за бочок не надо. Тот, наверное, у него такой же чистенький и приятный...

— Так-так-так, — психотерапевт торопливо проводил пальцем по своему планшету, — вот оно! Так всё вообще проще некуда! Берете хлоргексидин, марганцовку или борную кислоту, да хоть уксус яблочный, водой разводите — столовая ложка уксуса на стакан, марганцовки и кислоты маленькую щепотку на стакан, а хлоргексидин вообще разводить не надо — и брызгаете на объект! Я вам даже пульверизатор подарю!

— Подарите? Мне?

Вот тут я совершенно растерялся. Мне никто никогда никаких подарков не дарил. Тем более, люди.

Я даже забыл от удивления спросить, что это за штука — пульверизатор. И зачем он мне нужен. Да я даже чуть было рецепт не забыл! Голову приподнял и уставился на этого психотерапевта. Даже язык вывалил — вернее, он как-то сам из приоткрытой пасти сбоку высунулся.

— Ну конечно! — он протянул мне какую-то штуковину. — Умеете пользоваться? Вот сюда воду наливаете, направляете на объект, и вот тут нажимаете! Вам даже носом можно нажать, если э-э-э... лапой не получится!

— Спасибо, — прошептал я — и сморгнул.

Прослезился я. От чувств. Осторожно взял штуковину двумя лапами и обнюхал. Почему же не получится — очень даже получится! Я же не простой волчок. А серый. Но если что, носом правда очень удобно.

* * *

Витюня спать завалился, как только пришёл. Погуляли они знатно, пивко водочкой отлакировали, кальянчик, все дела... В душ идти влом было.

А среди ночи, проснувшись, он увидел серого волка, с брезгливым выражением на морде целящегося в него из пульверизатора.

— Допился... — с отчаянием простонал Витюня. — Мама!

И схватил телефон, чтобы самому себе «Скорую» вызвать.

И не увидел, как на серой волчьей морде расплылась ехидная ухмылка.